– Пришли-и-и… – просипел он. – Освободили-и. Пища-а… – и стал подниматься. Мила вскрикнула. Неела взвизгнула. Затем обе девушки, не сговариваясь, резво развернулись и бросились удирать.
Оживший мертвец встал на четвереньки и, скользя по утоптанному снегу, попытался подняться. Его движения были неуверенными, и он все время падал на колени. К нему подскочил опомнившийся Хойскар и опустил лопату на голову. Воин упал и поднял голову. Увидел человека и обрадовался:
– Пищ-ща-а… – просипел он. – Вкусная пища-а…
Дикари были суеверными и верили во все мистическое, но сейчас перед ними был хорошо видимый субъект, очень похожий на ожившего мертвяка, а с такими они имели дело. Хойскар отбросил лопату и, выхватив из-за пояса небольшой топор, размахнулся и опустил его на голову мертвяку. Лезвие глубоко вошло в череп и застряло. Мертвяк упал на живот. Распластался на снегу и засучил ногами. Видно было, что рана на голове и торчащий в ней топор его особо не беспокоили. К ожившему мертвяку подскочили остальные двое воинов и стали рубить воскресшего мертвяка своими топорами.
Хойскар с трудом вытащил свой топор из головы мертвяка и попытался отрубить тому голову, но в спешке никак не мог попасть по шее, а тот, не чувствуя удары топорами, возился на снегу и хватал руками воздух. Наконец он изловчился и, сотрясаясь под ударами топоров, ухватил за ногу неосторожно приблизившегося тойва. Крепко обхватил его ногу и довольно заурчал. Повалил и стал подгребать его под себя. Тойвар отчаянно в страхе заголосил и пустил петуха. Но тут же неожиданно оборвал крик. Мертвец наконец-то оказался добитым. Хойскар на седьмой или восьмой раз отрубил ему голову. Она откатилась и остекленевшими глазами уставилась в синее небо.
Хойскар устало опустил топор. Сдвинул шапку на затылок и вытер вспотевший лоб.
– Нет, братцы, – хрипло произнес он, – его надо не закапывать, а сжечь.
– Сжечь, – раздалось шипение у его ног. Он резко отпрыгнул и увидел остекленевшие, смотрящие в небо глаза поднявшегося Тойвара. – Сжечь, – повторил тот и вдруг быстро вскочил на ноги. Оттолкнул Хоймира, побежал прочь. Выскочил из калитки и исчез за воротами.
– Что это с ним? – удивленно спросило Хоймир.
– Не знаю, – сурово произнес Хойскар, – но думаю, ничего хорошего в этом нет. Ты видел его взгляд?
– Нет.
– А я видел. Это взгляд сумасшедшего…
Девушки шустро заскочили в дом и закрыли дверь на запор. Они даже не заметили, как проскочили деревенскую площадь и оказались дома. Их гнал безотчетный страх.
Отдышавшись, Мила спросила:
– Ты чего испугалась и орала, как помешанная?
– А ты? – снимая с головы платок, отозвалась Неела. – Ты чего испугалась?
– Я мертвяков с детства боюсь.
– И где же ты их в девстве видела? – недоверчиво спросила Неела.
– Не видела, а слышала о них от бабушки. Жуткие рассказы…
– Слышала она…
– Да, слышала и не пойму, чего это ты испугалась мертвяка?..
– Это… – Неела облизала высохшие губы. – Не мертвяк. Это… это что-то другое и страшное. Мое заклинание освобождения разбилось и как-то странно сработало. А то, что освободилось и ожило, может быть, это демон.
– Нет, это не демон, – отрицательно покачала головой Мила. – Это…
– Тише, – прервала ее Неела. – Он идет сюда.
– Кто? – испуганно таращась на Неелу, спросила Мила.
– Ты что, дура, не понимаешь? Тот, кто ожил. Слышишь скрип?
– Нет.
– А я слышу.
– Ой! Я тоже слышу. Что делать будем?
– Делать? Биться будем, – Неела подхватила стоящий у поленницы дров топор, а Мила, впопыхах обернувшись, увидела половник на столе и, подбежав к нему на цыпочках, схватила его. Встала за спиной Неелы.
– Ты чего, – зашептала Неела, – половником сражаться будешь?
– А-а-а? Что?.. Ах да, буду. Я тебя, подруга, не брошу.
– Не смеши. На вот, возьми топор.
– А как же ты?
– Я кочергу возьму.
– Нет. Я возьму кочергу. Я не умею топором сражаться.
– А кочергой, значит, умеешь?
– Я, по крайне мере, ее в руках держала.
– Тогда положи половешку и бери кочергу…
Неожиданно дверь кто-то толкнул, и Мила громко пискнула:
– Ой, мамочки…
Дверь не поддалась.
Неела покрепче обхватила топор. Дунула на прядку волос, выбившуюся из прически и упавшую на глаза. Плотно сжала губы.
В дверь затарабанили.
– Кто там? – срывающимся на писк голосом спросила Мила. Но Неела толкнула ее под ребра локтем и прошипела:
– Молчи, дуреха! Нас нет.
Мила, испытавшая сильный страх, тонюсенько пискнула:
– Уходите, нас нет…
– Ты чего? – зло посмотрела на нее Неела.
– Ты сама сказала, что нас нет, – ответила стоящая и дрожащая, как лист на ветру, Мила. – Я ему об этом и сказала.