– Может, прекратите меня обманывать? – хмуро спросил Альберт.
– О чем вы, Ваше Величество?
– Я понял это сразу, как только вы открыли окно. На улице уже середина зимы, а Джерминийский дворец привели в порядок и обогрели только к рождественским праздникам. Никакая муха не пережила бы такого холода. С самого начала это была ваша иллюзия.
– Браво, Ваше Величества, – радостно захлопал в ладоши магистр Аларик. – Вы – хороший ученик, а я – учитель. Урок прошел очень продуктивно. Отдыхайте, через два дня жду вас в этом же классе. Будем изучать физиологию.
Весело насвистывая что-то приятное, преподаватель вышел из класса. Альберт вздохнул. "Отдыхайте!" Звучало как издевательство. Но едва ли человек, который лишь смутно подозревал о существовании других вещей, помимо его любимой магии, мог знать о перегруженном расписании императора. На магистра Аларика злиться было бесполезно.
Альберт встал из-за парты и подошел к большому зеркалу у левой стены. Он и раньше знал о своем даре иллюзиониста, но и подумать не мог, что все настолько серьезно. Протянув руку к зеркалу, он коснулся того места, где отражалась его голова, затем, представив, что снимает тончайшую паутину, провел кончиками пальцев по своим волосам. Волосы заискрились, и черная краска сползла с шевелюры императора, оставляя прямые пряди, что были белее снега. Ресницы, словно снежинки, обрамляли серые глаза.
Альберт застыл, не в состоянии справиться с шоком. В голове роилось множество вопросов. Это его настоящие волосы? Не очередная иллюзия? Они стали такими из-за последнего покушения, когда он был на волосок от смерти? Или они всегда были белыми? И если он не помнит цвет собственных волос, то что еще в его облике является иллюзией? И только ли в облике?..
Глава 11. Почему?
Альберт нервничал. Он раз за разом обводил взглядом зал, пытаясь определить, кто друг, а кто враг. Но это было бесполезно. Будучи принцем ему не доводилось близко общаться с членами Совета Лордов. Исключением были лишь первый советник его отца, магистр Бейракс, и, как ни странно, Северин Вельф. Первый часто развлекал его беседами во время особо скучных приемов, на которых не разрешалось выходить из-за стола. Второй, проходя мимо по коридору, каждый раз останавливался, чтобы начать разговор с принцем, подшутить над ним, похвалить или поругать в той ироничной манере речи, свойственной только Его Светлости. Однако регент уже был на стороне императора, а значит, пришло время завоевывать верность и остальных пэров.
Зал Совета Лордов был круглым. Бесконечные ряды столов и стульев спускались сверху вниз, и лишь маленький пятачок пространства занимала мраморная кафедра. Самые нижние ряды обыкновенно были заняты пэрами Империи Запада. Выше них находилась свободная зона, проникнуть в которую мог любой аристократ, если совет был объявлен открытым. Нередко верхние места занимали студенты, учащиеся на факультете дипломатии. Изредка Совет Лордов посещали романтики, мечтавшие изменить государственное устройство или влиться в ряды пэров. Однако они быстро понимали, что для этого придется разрушить уже существующую систему и либо отступали, либо таинственно исчезали с политической арены империи.
Зал не был построен для удобства. Выступающий за каменной кафедрой человек под пристальными взглядами многочисленных сановников испытывал большое дискомфорт. Это испытание, которое должен был пройти каждый, кто хотел донести свои мысли до важных ушей. Здесь, в зале Совета Лордов, публичное выступление решало, будет ли твое предложение воспринято, осуждено или одобрено, станешь ли ты успешным.
Еще раз обведя взглядом белый с зелеными вкраплениями интерьер зала, Его Величество определил для себя проблемных людей. Герцог Соберсли - прихлебатель леди Жизель. Вероятно, как и императрица, он не выступит против него открыто, однако его комментарии могут изменить мнения людей. Насколько рябым не было бы лицо герцога, а социальное положение и хорошо подвешенный язык дорогого стоят. Граф де Морфин сильно заикается, когда говорит, но он по-стариковски мудр, богат и все консерваторы прислушиваются к его мнению. У Бернардо Сида, гранда родом из Хистании, горячий нрав, чуткое сердце и глупый язык. Он наверняка поддержит решение объединить две империи, но лучше не дать ему высказываться по этому поводу. В среде лордов, которые гордятся своей истангийской чистокровностью, бытует мнение, что послушать этого гранда Бланко-Хистании и сделать все наоборот – самый правильный выбор из всех возможных.