Сэр Эван Бальдур, герой (палач) Цзятунской битвы, троюродный брат предыдущего императора, ярый сторонник войны и главный ненавистник восточников. Альберт почувствовал головокружение от одного взгляда на его мощную фигуру и черную бороду с едва заметной сединой. Самая главная проблема. Герцог Бальдур был, пожалуй, единственным из шайки придворных прихлебателей, который искренне поддерживал все решения Артура V. Вероятно, герой войны ожидает, что сын продолжит дело своего отца. Какой тяжелый удар бывший кронпринц собирался ему нанести!
Еще был маркиз Севолла, в ведомстве которого непонятно какими путями оказалась вся Истангия. Вот только стоило ему зайти в зал и добраться до своего стула, как он беззастенчиво предался послеобеденному сну. Что ж, если никто не догадается его разбудить, то открытия нового дна человеческой глупости можно не ждать.
"А он выглядит гораздо умнее, когда спит, – подумал Альберт. – А повязка на глаз придает лихой вид. Интересно, если бы он вырос в другой обстановке, то смог бы командовать пиратским кораблем?"
Имя ботилианца Тамарро Севоллы в высшем свете являлось синонимом глупости и невежества. Об этом маркизе анекдотов в народе ходило едва ли не больше, чем о первом посмешище Истангии, пьянице и дебошире, графе Итанийском. Стоило Его Сиятельству открыть рот, как всем остальным нестерпимо хотелось закрыть уши от стыда. Но они не могли, потому что должность, занимаемая Тамарро Севоллой, была слишком высока, а склочный нрав его семьи хорошо известен.
– Пора, Ваше Величество, – сказал регент и жестом указал на большие часы, расположенные напротив мраморной кафедры.
В зале находилось столь много людей, что яблоку негде было упасть. Народ хотел услышать, о чем думает его император.
Альберт I поднялся со своего кресла и занял место рассказчика. Все голоса разом умолкли. Он тут же почувствовал, как сотни глаз уставились на него. Казалось, сейчас он вдруг стал не их сюзереном, повелителем и императором всего Запада, а тренированной обезьянкой, от которой придирчивые посетители цирка ждут очередной фокус. Альберт не стал обманывать их ожиданий.
Он открыл рот и заговорил. Он рассказал им о том, как в Швадрии гибнет урожай пшеницы, потому что там нет магов, способных совладать с природной стихией, и крестьяне голодают. Он говорил об упадке и обветшании Ботилианской Академии Магии, причиной которых является ее направленность на волшебное искусство, а не на подготовку военных кадров. Он рассказал, как в Ранционе из-за непомерных налогов перестала развиваться экономика, а купцы и ремесленники переезжают в другие провинции. Он говорил о том, что в Хистании чума опустошает деревни и города, потому что там до сих пор нет нормальной канализационной системы и мало врачей. Он очень много рассказывал публике о том, что его беспокоит, о проблемах Империи Запада, накопившихся за время царствования его отца, о том, как Столетняя война целый век вредила его родной стране.
Затем, окинув взглядом нечитаемые лица чиновником, он заговорил о том, что собирается сделать, чему хочет посвятить свою жизнь. Он сказал, что победа над Империей Востока – это только начало, что им всем придется еще много трудиться ради блага их общей Родины, что они должны сделать своих бывших врагов самыми преданными друзьями. Он поведал им о своих надеждах, чаяниях и мечтах, и при этом сам так воодушевился, что перестал говорить только тогда, когда начало болеть горло.
Альберт ожидал любой реакции – от одобрительного гула и улюлюканий до гневных криков и отповедей. Но зал молчал. У императора создалось такое ощущение, что его и вовсе никто не слушал. Он почувствовал себя униженным. И совершенно неясно, что делать дальше. Казалось, любое движение – и зал разразится смехом, перепутав своего повелителя с неопытным клоуном. Пытаясь найти хоть какую-то поддержку, Альберт вглядывался в лица лордов, но раз за разом находил лишь стеклянные глаза. Даже Эван Бальдур, который должен был смотреть на родственника с гневом и непониманием, не проявил никакой реакции. Наконец, потеряв всякую надежду, император посмотрел на своего регента. Это был удар!