Альберт сделал глоток чая. Сведений, полученных за один-единственный разговор, оказалось слишком много. Голова уже не только болела, но и шла кругом. Вероятно, герцог Вельф был прав, он совсем не разбирается в придворных интригах.
– Вы собираетесь разрушить старую систему, при которой власть была у тех, кто подчинялся императору, – произнес юноша.
– Она начала разрушаться с тех пор, как меня объявили вашим регентом. Просто теперь мы собираемся взять этот процесс под свой контроль.
Альберт с опаской посмотрел на Северина и откусил от эклера кусочек. Бывший второй советник его отца вселял в сердце страх своими способностями.
“Пожалуй, я начинаю узнавать его по-настоящему только сейчас”, – подумал юный монарх, кивнул своим мыслям и продолжил расправляться со сладостями. Оказывается, даже поражение может принести пользу.
Глава 12. Ронди
Расписание Его Величества менялось каждый день. Накануне очередного рассвета герцог Вельф и его камердинер согласовывали дела, которыми предстояло заняться императору завтра. Из-за того, что монарх все еще был ребенком, из-за тяжести той задачи, что он сам возложил на собственные плечи, в его расписании до сих пор не было ни одного выходного. Слишком многое требовалось узнать, слишком большое количество людей жаждало лицезреть императорский лик и слишком мало часов для всего этого вмещали в себя сутки. Альберт понимал, что эта схема идет ему на благо, и обычно позволял себе лишь вяло жаловался регенту на загруженность. Однако после Совета Лордов Его Величество стал всерьез раздумывать над тем, что первым этапом коварного плана герцога Вельфа по захвату Империи Запада является убийство законного монарха посредством переутомления. С таким изощренным покушением на свою жизнь Альберт еще не сталкивался. Буквально каждая минута его жизни была расписана камердинером герцога, одобрена регентом и с готовностью занята когортой преподавателей и придворных. Первые, видя, что ученик не пытается сбежать, со счастливыми лицами стремились вложить в его голову как можно больше знаний. Вторые, наконец, начали осознавать, что власть сменила свой вектор и уже никогда не вернется на прежний курс. Однако так как после рождения Роланда кронпринц находился в тени леди Жизель, то о нем мало что было известно при дворе. Аристократы из кожи вон лезли, пытаясь понять, с кем им предстоит иметь дело, и потому занимали драгоценные секунды внимания у Его Величества. Доходило до того, что на обед Альберту отводилось до десяти минут в день. И, так как Джерменийский дворец отличался от всех прочих подобных строений своими воистину гигантскими масштабами, император всегда либо опаздывал после трапезы, либо пропускал оную.
На седьмой день этой каторги Альберт посмотрел в зеркало и ужаснулся. Сначала он подумал, будто его магия иллюзий вновь вышла из-под контроля, однако контрзаклинание подтвердило, что отражение бледного юноши с черными синяками и крайне изможденным видом – реальность. Добил его засуетившийся внезапно Адриан, который пытался напоить своего сюзерена “живительным эликсиром по старинному семейному рецепту”. К счастью, его вовремя перехватил Эймери и покушение (из самых лучших побуждений) на жизнь императора не состоялось. Но сам факт готовящего что-то Гловера внушал нешуточные опасения. Альберт решил, что с него хватит. Он разогнал толпу, жаждущую его внимания, и объявил, что сегодня Его Величество изволит почивать. А затем отправился на поиски Роланда. Он собирался исполнить свое обещание: этот день будет целиком посвящен младшему брату.
Покои леди Жизель и кронпринца были расположены в противоположных крылах дворца. После коронации у Альберта не было ни времени, ни желания беспокоиться о месте для сна. Императорские покои пустовали. Зато не приходилось заново привыкать к запутанным коридорам Джерменийского дворца.
Юный принц нашелся в своей классной комнате, где умудренный сединами преподаватель изводил его уроками географии. Два гвардейца, приставленных к Ронди в качестве охраны, попробовали преградить императору путь, но сэр Эймери мгновенно возник рядом с ним и выразительно положил руку на эфес шпаги. Трудно было не узнать красный мундир телохранителя Его Величества. Гвардейцы благоразумно отступили.