Юноша попытался узнать причину у Адриана и Адальберта, но первый также не понимал, что происходит, а второй лишь печально улыбнулся и последовал за своим господином.
– Сие происшествие не столь уж серьезно, – в свойственной ему манере произнес магистр Аларик. – Пока юный маг растет, несколько раз сталкивается он с истощением. Мана в нашем теле, подобно физической силе, конечна, а ее количество увеличивается и уменьшается в соответствии с состоянием наших тела, разума и души. Разве ребенок не заснет там, где находится, если будет допоздна играть без всякого присмотра? Так же и с магией. Поэтому истощение маны – естественный процесс, бояться которого ни в коем случае не стоит.
– Вот как? Но я слышал, что некоторые маги “выгорали” после такого, они полностью лишались способности использовать собственные силы.
– В их случае истощение маны скорее следствие, чем причина. Разум подобных волшебников часто пребывает в смятении. Однажды человек не выдерживает и все остальное – тело, душа, магическая сила – ломается под гнетом его заблуждений... Можете не переживать, Ваше Величество, вам это не грозит. И все же я посоветовал бы не истощать свою магическую силу до конца. Если вы будете слишком часто падать в обморок, однажды ваша голова может упасть не туда. Вы же не хотите повредить свой разум, м?
– Разумеется, не хочу, спасибо за беспокойство. Кстати, магистр, я слышал, что мой младший брат недавно пробудил свою магию? – поспешил поменять тему беседы император.
– О, да! Я присутствовал при этом. Его Высочество сделал это раньше вас на целый год, хотя, как общеизвестно, обыкновенно магию пробуждают несколько позже. Я думаю...
Альберт не слушал дальнейшие измышления магистра. Он пытался понять: почему для него так важно скрыть факт того, что в тот день, когда упал в обморок, магией он не пользовался? Чем больше император размышлял, тем сильнее у него начинала болеть голова. Наконец, пожав плечами, юноша решил оставить этот вопрос. Причина потери сознания не имеет никакого значения, потому что сейчас все абсолютно в порядке.
Впервые Его Светлость отказался от вечерней шахматной партии с императором. Альберта это встревожило, и он спросил, все ли с его регентом в порядке. Камердинер герцога заверил юношу, что ничего страшного не случилось. Просто слишком много дел, которые требуют внимания господина.
Альберт ушел в свои покои, но тревога его не исчезла: интуиция слабо шептала, что все это не просто так, следует ждать серьезных перемен. Ему вдруг вспомнилось, как три дня назад, во время Совета Лордов, они поссорились. Сделано это было показательно, играли на публику, император даже швырнул в своего опекуна бумагами. Примерно раз в три недели им приходилось давать такие представления, чтобы придворные не сомневались: монарх и регент находятся по разные стороны баррикад. Однако, что если эта быль станет явью? Что если он, сам того не понимания, обидел герцога в тот день, когда упал в обморок? Возможно, это связано с тем, что он приказал отрубить руку сэру Эвану Бальдуру? Но Его Светлость и словом об этом не обмолвился.
Решив, что его сомнения ситуацию не исправят, Альберт сделал то, что всегда делал в таких ситуациях – достал чернила, перо, бумагу, сел за стол и начал писать очередное послание в Рокухару.
«Дорогой старший брат!
Я так и не получил ни одного ответа на свои письма и потому могу только надеяться, что в твоем доме все живы, здоровы, а удача и изобилие сопутствуют тебе, как и прежде.
Помнишь, я писал о своем друге детства Джакомо? Я виделся с ним вчера. Севолла наконец осознал, что лучший путь в жизни – быть богатым наследником без каких-либо обязательств. Но слишком поздно, он сам согласился поступить ко мне на службу, и будь я проклят, если позволю ему уволиться. Вчера он два часа плакался мне о несчастной доле помощника советника Бейракса. Первый советник – прекрасный человек и великолепный маг. Собственно, это то, что стало мне известно еще, когда я был принцем. Однако я и подумать не мог, что он настолько ненавидит писанину и прочие бюрократические вещи. По словам Джакомо, осознание необходимости написать даже простое дружеское послание вводит магистра в глубочайшее уныние.