‒ Адальберт занимается подготовкой, скоро он нас позовет. Как насчет сыграть партию в шахматы?
Времени оставалось мало, но юный Эктор уже несколько дней не касался фигур. Раньше он почти каждый вечер играл со своим отцом и теперь скучал по этому занятию.
‒ Давайте сыграем, ‒ согласился Артмаэль.
Альберт поторопился сесть за шахматный столик – он не хотел оставлять противнику шанса на выбор фигур. Черный цвет манил юношу, словно в нем было нечто запретное: отец всегда разрешал играть только белыми, никогда не объясняя причину этого. Впрочем, сыну барона Сеймура цвет фигур казался неважным. Грациозным движением он сел в кресло напротив, закинул ногу на ногу и скучающим взглядом обвел поле битвы. Его тонкие пальцы сжали головку пешки, и игра началась.
Это было вялое, молчаливое сражение между человеком, который жаждал победы, и мальчиком, интересовавшимся больше противником, чем происходящим на шахматной доске. Альберт с азартом загонял белого короля в угол, стараясь отрезать все пути отступления, когда Артмаэль решил отвлечь его беседой.
‒ Когда мы ехали в Скайдон, отец предупредил меня, что нужно держаться подальше от людей, которым принадлежит реальная власть в империи.
‒ Очень странный совет. Ведь вы остановились в доме регента.
‒ Мы приехали в столицу к рождественскому балу. Тогда герцог Вельф еще не стал им, просто дальний родственник.
‒ Родственник? ‒ удивился Альберт.
‒ Да, очень дальний, но общая кровь на лицо, ‒ ответил собеседник, привлекая внимание к своим кудрям. ‒ Никому другому мы бы не позволили занять этот особняк.
‒ Я думал, что их цвет унаследован от матери.
‒ Нет. У мамы рыжие волосы ‒ это особенность людей из племени галатов. Моя прабабушка со стороны отца была из рода Вельф. Как и большинства геральдхофцев, она блондинка.
‒ Лорд Сеймур женился на аборигенке?
‒ Вы правильно поняли. Отец, вероятно, думал, что это самый простой и удобный способ закрепиться на чужой территории. Однако родственники со стороны мамы его все равно люто ненавидят.
‒ Из-за характера, надо полагать.
‒ Точно. И из-за яматайской пленницы, которую он сделал своей любовницей.
‒ У твоего отца весьма специфический вкус на женщин.
‒ Вы даже не представляете насколько.
Пока они вели эту бессмысленную беседу Альберт с удивлением заметил, что успел потерять половину фигур. То мастерство, с которым младший сын барона Сеймура провернул это, разжигало в юноше интерес и дух соперничества.
«Оказывается, в шахматах можно победить не только благодаря своим игровым навыкам. Он отвлек меня разговором, но сам концентрации не потерял. Если я прерву беседу и поставлю его королю мат, это будет все равно, что проигрыш. Нужно продолжать говорить», ‒ решил Эктор и мысленно ухмыльнулся.
‒ Я слышал, что Нордландия ‒ край дикарей.
‒ Это так, ‒ согласился Артмаэль. ‒ Ее завоевали всего пятьдесят лет назад, во время очередной передышки в Столетней войне. Отец говорил, что это сделали так легко не потому, что Нордландия мало заселена, просто все люди принадлежат к разным племенам, которые никогда не объединялись против общего врага. Имперцев там и сейчас немного, приходится ладить с местными.
‒ Лорд Сеймур, помнится, вчера говорил про жертвоприношения.
‒ Пантеон у большинства племен общий, но вот в каждом из них выделяют своего главного бога. Поэтому ритуалы у всех разные. Одному божеству приносят в дар цветы, ягоды, зерна и плоды, другому – животных и птиц, но бывает и людей.
‒ А галаты, люди из племени твоей матери, кому поклоняются?
‒ Светозарному Лугу, ‒ ответил Артмаэль и улыбнулся.
Альберт, пораженный этой внезапной психологической атакой, едва не пропустил момент, когда его ферзь оказался съеден. Оплакивать фигуру было поздно: по мнению юноши, только слабаки пытаются переиграть то, что уже произошло. Стиснув зубы, он попытался сконцентрироваться больше на шахматной доске, чем на разговоре.
‒ Говорят, что пейзажи Нордландии самые живописные во всей империи.
‒ Если вам нравятся горы и бесконечные леса с их вековыми деревьями, родниками и водопадами, то можете считать, что это правда. Однако, чтобы добраться до них, вам придется нанять проводника. Наши боги и духи не любят чужаков: могут запутать и затуманить разум. Зайдете в чащу в девятнадцатом веке, а выйдете в двадцать третьем. Или наоборот… Тц.