Встав и поклонившись, он произнес:
‒ Альберт Эктор к вашим услугам, моя леди.
‒ Какая прелесть! ‒ воскликнула мисс Лидия и схватила его за руки. ‒ Надеюсь, вы задержитесь в Скайдоне надолго.
‒ …и желательно живым, ‒ еле слышно пробормотал Артмаэль.
‒ Давайте познакомимся поближе!
‒ Договаривай фразы до конца, Лидия. Ты пугаешь собеседника, ‒ вступила в разговор мисс Глория. ‒ Альберт, Артмаэль, доброго утра. Она имела в виду, что мы услышали о вашей поездке к Кхалии. Ни я, ни Лидия там еще не были. Надеюсь, вы не против попутчиков?
‒ Будем счастливы вас сопровождать, леди, ‒ ответил юный Эктор, заставив младшую из сестер Деллоуэй радостно засмеяться.
Спустя пару минут в гостиную заглянул Ольфсгайнер и сообщил, что для пикника все готово и карета ждет молодых господ на улице. Когда они сели в экипаж и Альберт обнаружил, что там есть место только для четырех персон, волей-неволей он заподозрил, что появление девушек – дело рук вездесущего камердинера. Впрочем, юноша был очень благодарен ему за такую компанию. Дружелюбие Лидии и грациозность ее сестры скрасили ему вторую половину дня.
Несколько часов молодые дворяне провели в карете, беззаботно беседуя друг с другом. Девушки рассказали пару курьезных случаях, случившихся с ними по приезде в столицу. Артмаэль расщедрился на историю о высокомерных нордландских аристократах, мнящих себя потомками великих завоевателей. Альберт много смеялся, вежливо улыбался, но сам ничего не рассказывал ‒ любой памятный случай мог поведать остальным о плачевном финансовом состоянии его семьи. К счастью, все дружно списали это на волнение перед дуэлью и попытались отвлечь его на что-нибудь другое.
Огромными и величественными предстали перед компанией озеро Кхалия и водопад Лэй. Ровная гладь воды, над которой поднимались клубы пара, и прозрачные струи, низвергающиеся со скалы высотой в полмили, создавали странное сочетание вертикальных и горизонтальных линий. Впервые увидев такое чудо природы, Альберт даже подумал, что подобную симметрию невозможно создать без помощи человеческих рук. Кому-то пришлось постараться, чтобы береговая линия озера не изгибалась причудливой змеей, из водной глади не торчали валуны, а серебряные струи падали строго вниз, не тревожимые выступами скалы. Казалось, все здесь было создано, чтобы дарить покой и безмятежность, чтобы усталый путник мог отдохнуть и насладиться этой несказанной красотой. Но кто мог сотворить нечто подобное? У кого могло хватить сил, чтобы изменить изначальный ландшафт? И почему никто из его спутников не заметил этой нарочитой идеальности?
‒ Мало кто из людей может подметить каждую мелочь, ‒ ответил на невысказанный вопрос Адальберт Ольфсгайнер, словно по волшебству очутившийся рядом.
Они стояли в десяти шага от озера, почти задевая друг друга плечами. У самой кромки воды Лидия Деллоуэй пыталась забросать снежками Артмаэля. Старшая сестра пыталась ее оставить, но, в ответ получила лишь горсть снега за воротник, и в итоге, разгневанная, сама вступила в бой.
‒ Вам тоже кажется, что все это ‒ творение человеческих рук?
‒ Не только мне. Известный истангийский ученый Мартин Мьевилл даже исследовал эту загадку. Согласно его трудам Кхалии и Лэю более трех тысяч лет, но он был изменен примерно пять веков назад. Об это свидетельствуют как оплавленные камни скалы, так и мемуары Леонардо Висконти, написанные им в глубокой старости.
‒ Он знал, кто сделал это?
‒ Магистр не упоминал конкретного имени, но зато поведал, зачем. Его друг, влиятельный сановник ‒ по предположению доктора Мьевилла, сам Ричард Роялвинг ‒ очень тосковал по женщине, в которую страстно любил. Они никогда не были вместе: когда произошла их встреча, она уже была замужем и вскоре ее убили. Однако он до самой смерти хранил в своей душе воспоминания о ней. Иногда его тоска прорывалась наружу, и он создавал места ‒ сады, озера, парки, дворцы, в которых хотел бы когда-нибудь побывать вместе со своей возлюбленной. Следы его деятельности можно найти на Западе повсюду: Абелийская крепость на севере Истангии, знаменитый фруктовый сад в Ранционе, Радужный павильон на горе Харрен, говорят, даже Большой театр и Императорская музыкальная академия были построены ради развлечения этой женщины. И Кхалия ‒ одно из таких мест.
По словам Леонардо Висконти, оно имеет символическое значение: озеро ‒ это женщина, а водопад ‒ мужчина, их встреча ‒ брачный союз, благословленный небесами. Именно поэтому отсюда было убрано все, что может помешать им встретиться друг с другом. За все пять сотен лет не было ни дня, когда хотя бы капля Лэя протекла мимо Кхалии. Недаром на языке степных племен, которые раньше жили здесь, имя «Кхалия» означает «вечно прекрасная», а Лэй ‒ «ожидающий встречи».