‒ За такое не стоит извиняться, ‒ мягким тоном ответил маркиз Вельф. ‒ Я буду даже рад, если ты станешь чуть более разговорчивым. Просто время пришло. Пойдемте.
‒ Постойте! Я проверю еще раз, не забыл ли чего…
‒ Ты никогда ничего не забываешь, Адаль. Прекрати суетиться. В конце концов это всего лишь сражение до первой крови, а не смертельная дуэль. Альберт со всем справится. Я верю в него.
‒ Но…
‒ Мне бы твою уверенность, кузен, ‒ произнес Эктор, положив руку на плечо Ольфсгайнера. ‒ Пойдемте. Не хорошо заставлять герра Бергенсона ждать.
‒ А ты довольно спокоен для того, кто может сегодня умереть.
‒ Ты сам сказал: сражение только до первой крови.
‒ Оружие-то все равно настоящее. Кто знает, что может случиться?
‒ Только что ты говорил прямо противоположное.
‒ Я пытаюсь верить в лучшее, но жизнь и мой дядя упорно трудятся над тем, чтобы сделать из меня реалиста.
− Ты, должно быть, крепкий орешек, раз до сих пор не сдался им.
− Еще бы! Я рассказывал тебе, как…
Альберт слышал своего кузена и чувствовал, как теплело на сердце. Он был очень благодарен Вестэлю за то, что тот пытался отвлечь его от дуэли. Пусть и ненадолго.
Герр Бергенсон и лорд Сеймур ожидали их в саду на замощенной камнем и тщательно вычищенной от снега площадке. Рядом с ними сидел на лавочке незнакомый молодому Эктору господин и настраивал экзотично выглядящую мандолину. На новоприбывших он не обратил никакого внимания, полностью увлеченный звучанием своего инструмента.
‒ Это наш дорогой маэстро, сеньор Филиберто Эбеллино. Если кто-то вам рассказывает о фанатиках искусства из Ботилиано, знайте ‒ в первую очередь это говорят о нем, ‒ покончив с приветствиями, произнес Эдвард Сеймур. ‒ Сегодня мне наконец-то удалось вытащить Филио из его спальни и заодно из творческого кризиса. В качестве ответной любезности он согласился создать музыкальное сопровождение для вечернего представления.
‒ Да разве это представление…
Альберт мысленно похвалил Герберта Астольфа за здравый смысл: называть так поединок, в ходе которого может произойти убийство ‒ оскорбление.
‒…На обычном представлении всегда есть возможность хорошо подзаработать. Например, нанять людей, чтобы они разносили горячюю еду и напитки, а если еще и выпивку суметь пронести мимо стражи, то так и озолотиться можно. Здесь же? Всего семь человек, включая меня самого. Разве на этом можно поживиться? Тьфу, а не представление!
‒ Вот как? ‒ произнес нордландский барон и рассмеялся. ‒ Что ж, можете продать выпивку Эбеллино ‒ он всегда рад любому пойлу, мне, пожалуйста, слухи, а невесте Вестэля, которая подглядывает из окна верхнего этажа, подробное описание о произошедшем и лучше в картинках. Не знаю, что остальным… Но вы опытный барыга, Астольфо, думаю, найдете, что им продать.
‒ Слухи, да? Не уж-то уступишь мне свой товар, Сеймур? ‒ довольным голосом спросил геральдхофец, поглаживая свою бородку.
‒ Вы так говорите, будто я ‒ главная сплетница всего Запада. Обидно. Я, знаете ли…
‒ Можешь засунуть свою обиду себе в то место, где солнце не светит, паяц, ‒ внезапно перебил нордланца герр Бергенсон. ‒ Все уже собрались. Дуэль ‒ серьезное дело, а вы тут ломаете комедию.
‒ Как будто это я ‒ тот, кто собрался драться с ребенком, ‒ пожал плечами Эдвард Сеймур.
Выражение его лица вдруг стало сосредоточенным, а взгляд ‒ тяжелым. Вся беззаботность исчезла с него, уступив место серьезности, чуть ли не угрюмости.
̶ Что ж, Альберт, ваш противник неумолим, как видите. Ему не терпится приступить к делу. Поэтому, возможно, мои слова прозвучат бессмысленно, но таков протокол. Итак, господа, сейчас вам предоставлен последний шанс помириться. Скажите, что прощаете, пожмите друг другу руки, и тогда мы забудем об этом дне.
– Дома остались те, кто ждет вас, – присоединился к уговорам Вестэль Вельф. – Если сегодня произойдет несчастный случай и один из вас умрет, ваши близкие тоже будут страдать.
– Ты еще не женился, а уже столь сентиментален! Как хорошо, что у меня жены нет. И детей тоже. Близкие? Хватит проповедовать эту чушь, у Гиссо это получается лучше. Давайте уже начинать, – перебил секундантов герр Бергенсон.