– Я бы так не сказал, – ответил баронет. – В вашей жизни была ситуация, когда срочно нужны деньги, но в закромах нет ни монеты? У меня есть сын. Жена умерла при родах и он – все, что от нее осталось. Наше единственное дитя, наследник. Однажды Петер тяжело заболел. У него была лихорадка, одышка, даже кровь изо рта пошла. Я тогда слыл честным торговцем, заботился о своей репутации, старался никому не переходить дорогу, быть добрым ко всем, как завещал отец… На всю жизнь запомнил это чувство собственно бессилия, безысходности, неустойчивости и бессмысленности нашего мира, бессердечность общественности и отдельных людей. Сколько бы я ни умолял, доктор отказывался идти к моему сыну, потому что была ночь и он не хотел работать за бесплатно… О, мы уже приехали! – внезапно произнес Герберт Астольф.
– Подождите, но ваш сын?.. – попытался спросить Альберт, вылезая из кареты вслед за собеседником.
– У меня здесь есть кое-какие дела. А вот и твой первый урок, – произнес геральдхофец и что-то сунул юноше в руки, – здесь небольшая сумма, но ты находишься в месте, где ее очень сложно сохранить. Я вернусь ровно через пять часов и пересчитаю все до пенса. Надеюсь, все будет в порядке. Остерегайся воров. Пока-пока!
– Что?.. Эй, постойте?.. Какого нечистого? Вы же обещали все показать…
Но Герберт Астольф уже не слышал своего новоявленного ученика. Весело насвистывая незамысловатую народную мелодию, мужчина слился с толпой, оставив Альберта с чувством глубокого недоумения и объемным кошельком, доверху заполненным звонкой монетой.
– Небольшая сумма? – пробормотал юноша. – И что мне с ней делать?
Немного поразмыслив, Альберт сначала решил провести это время в таверне, расположенной на окраине площади, но на полпути вспомнил, что у него нет собственных денег. Монеты в кошельке принадлежали геральдхофскому баронету и их стоило вернуть, а у юного Эктора не было ни пенса. Наличные, выданные родителями на путешествие, давно закончились. О нуждах Альберта заботился камердинер: если ему что-то требовалось, то стоило заикнуться и Ольфсгайнер доставал эту вещь чуть ли не из воздуха.
Юноша сжал кошель. От абсурдности ситуации хотелось то ли плакать, то ли смеяться: денег в руках много, но тратить их нельзя. Что за парадокс!
Из задумчивости Альберта вывели настойчивые взгляд прохожих. Он понял, что нужно уходить с рынка как можно скорее – несовершеннолетний дворянин с наличностью, несомненно, привлечет пристальное внимание со стороны всех находящихся в этом районе воров и грабителей. Сняв с шеи шарф, Эктор замотал в него кошелек в надежде, что так он будет менее заметен.
От площади центрального рынка можно было уйти тремя путями: первый вел к главному императорскому дворцу Ровенна и им обычно пользовались редко – для поставки продуктов или во время официальных мероприятиях, когда глашатаи зачитывали для простого люда приказы их правителя; идя по второй дороге, можно попасть в Йемар – самый красивый квартал столицы, в котором располагались многовековые особняки дворянских родов; третий пролегал через Тратор – большой купеческий квартал, стоящий почти полностью на Ирсорских озерах. Выбора особо не было, ведь идти в Ровенну или Йемар бессмысленно – там ты будешь как на ладони, поэтому Альберт, не раздумывая, пошел по третьему пути. Вот только, будучи приезжим, он не знал, что за показной роскошью Тратора располагаются трущобы.
Стоило юноше свернуть за угол, как невысокая тень налетела на него и ударила в живот. Удар был несильным, и Альберт на ногах устоял. В отличие от ребенка, столкнувшегося с ним. Мальчик отлетел от юноши на пару метров и, вероятно, ушибся, однако он не плакал, а взгляд его был прикован к чему-то, лежащему на мостовой. Эктор проследил за его взглядом и увидел лишь сверкающие на солнце прозрачные осколки хрусталя. Сложно сказать, что это была за вещь: от ее первоначальной формы ничего не осталось.
– Минни!.. – произнес мальчик, придя в себя. – Минни… Как же так!..
Он бросился разбитой вещице в попытке собрать ее заново. Детские руки поднимали хрусталь с мостовой, острые осколки безжалостно ранили маленькие пальцы. Альберт подскочил к мальчишке и схватил его за руки, заставляя выбросить осколки. Прозрачные камешки, окрашенные красным, посыпались обратно на мостовую.
– Хватит, – произнес Эктор. – Ты не можешь починить это или повернуть время обратно. Прекрати себя ранить.
Ребенка перед ним била крупная дрожь, его кожа побледнела, но слез все еще не было.
– Но Минни… Если я не продам эту вазу, Минни умрет!
– Успокойся. Все будет в порядке, никто не умрет. Дыши, дыши. Вот так. А теперь скажи, кто такая Минни и что с ней случилось.