— Разумеется… Элен! Принесите мою красную шкатулку!
Во всем, что касалось драгоценностей, герцогиня любила порядок и точность. Свои украшения она хранила в небольших шкатулках, цвет которых соответствовал камням, которые в них находились. Из красной шкатулки она достала крупный крест с рубинами, бриллиантами и жемчугом, принадлежавший некогда Леоноре Галигай, завернула его в белый шелковый платок, предварительно приложившись к нему губами, положила крест в футляр из серой замши и протянула Габриэлю:
— Вы возложите его от моего имени к ногам Девы Марии, моей Пресвятой и Премилостивой покровительницы, присоединив к тому мои самые страстные молитвы. Было бы замечательно, однако…
— ..чтобы я выбрал для этого момент, когда господин де Шеврез подойдет к тому же алтарю?
Синие глаза засияли, и Мария одарила дворянина своей самой прекрасной улыбкой:
— Я никогда не смогу отблагодарить моего покойного супруга за то, что он привел вас ко мне, Мальвиль! Вы всегда понимаете меня с полуслова! Поторопитесь же! Нынче время дорого, как никогда!
Это и без того было очевидно. Габриэль поспешил в свою квартиру, где застал своего лакея Пона жарящим в камине сосиски.
— Я же запретил тебе здесь стряпать, тебе всего лишь нужно спуститься в общую кухню.
— Они не умеют так приготовить, как я, — отозвался слуга. — Я привык добавлять майоран: правда, вкусно пахнет?
Мальвиль согласился, но велел слуге приготовить его вещи для короткой поездки. Он сменил бархатный камзол на серый замшевый с высокими набедренниками, взял длинную и надежную рапиру, проверил пистолеты и содержимое своего кошелька, которое показалось ему удовлетворительным. Герцогиня (как, впрочем, и ее покойный супруг!) была щедра, и ее люди никогда не испытывали нужды в деньгах.
— Еду ли я с господином шевалье? — спросил Пон, лаская взглядом сосиски.
— Нет. Я предпочитаю, чтобы ты остался здесь и присматривался ко всему происходящему. Я крайне удивлюсь, если будет много визитов, но я должен знать обо всех, кто осмелится сюда пожаловать… На всякий случай будь настороже! Ты всегда можешь обратиться за помощью во дворец де Монбазон, к отцу госпожи герцогини.
Слуга кивнул в знак согласия и, благодарный хозяину за то, что тот не гонит его в дальний путь, предложил ему разделить трапезу. В противоположность Мальвилю, брюнету из Нормандии, Пон был светловолосым и миролюбивым провансальцем. Приехав в Париж по следам троих братьев д'Альберов, он очень скоро пресытился шумом и жестокостью столичного города. Он был практически на грани нищеты, когда Мальвиль нашел его у дверей кабачка, плачущим в три ручья: какой-то бродяга только что украл у него последнюю горбушку хлеба. Добрый христианин, он всерьез подумывал о том, чтобы утопиться в Сене, ибо, будучи честным человеком, он не видел иного решения своих проблем, если только не влиться в опасную толпу нищих и бродяг из Двора Чудес. Его крепкая фигура, добродушная физиономия (тогда уже не слишком упитанная!) и чистый взгляд убедили дворянина дать ему шанс, взяв к себе на службу. С тех пор минуло семь лет, и Габриэлю ни разу не пришлось пожалеть о своем решении: Пон Без-горбушки, как прозвал его Мальвиль, был нетороплив, но работу свою выполнял исправно, при случае мог проявить храбрость и к тому же имел дар к стряпне.
По-братски разделив со слугой сосиски (которые оказались превосходными!), Габриэль дал ему еще несколько указаний и поспешил к конюшне, где его ждал оседланный конь. Немного погодя он миновал ворота Тампля и галопом пустился по дороге, ведущей на север.
Глава II
СТРОПТИВЫЙ ЛЮБОВНИК
Добравшись до постоялого двора «Три короля» в Льессе, Мальвиль, проскакавший целые сутки и трижды менявший лошадей, чувствовал себя таким же бодрым, как если бы он сладко выспался в собственной постели. Страстный любитель лошадей, он обожал дальние поездки верхом, даже в ненастье, и нынешняя апрельская погода казалась ему не такой уж промозглой, когда он вдыхал ароматы влажной земли и цветущего боярышника.
Он потребовал у хозяина постоялого двора, вышедшего ему навстречу, комнату, да поживее, и сытный ужин, ибо в пути у него почти не было возможности подкрепиться. Впечатленный воинственным видом Габриэля, одеждой и красотой оружия, мэтр Дюкро заверил его, что не успеет мсье вымыть руки, как ужин будет подан. Вскоре, повязав салфетку на шею, Мальвиль сидел в компании доброго угря (которым славились окрестные болота!) под винным соусом, аромат которого разбудил бы и мертвого, а также кувшина пикардийского белого вина.