– Король идет! – выкрикнула Мария, забыв про приличия. – Он требует, чтобы ему готовили изголовье.
Тут же все засуетились и забегали, одна лишь герцогиня де Шеврез отвела и усадила королеву перед туалетным столиком чуть подбелить изрядно зардевшиеся щеки и подправить прическу. Не отрываясь от дела, она заметила Ла Порта, передавшего с одной из камеристок маленький, серебряный поднос, на котором стоял всего один бокал с вином.
– Он придет? Как вам это удалось? – спрашивала взволнованная Анна. – Так ли это теперь важно? Главное, что вы просто чудо как хороши сейчас, мадам! Так что улыбайтесь! Пусть ночь будет столь же прекрасной, как и вы сами!
Мгновение спустя она, присев в глубоком реверансе, встретила короля, одетого в домашний халат с крупным рисунком, и самолично прикрыла за ним дверь. Возбуждение ее было столь сильным, что сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Не решаясь в столь значимый час возвращаться к себе, она подыскала себе местечко в большом зале, где и уединилась. Но ее одиночество было неожиданно прервано мадам де Данной, сварливой придворной дамой, зашедшей в сопровождении лакея, несущего матрас, подушку и простыни.
– Думаю, – сказала она своим скрипучим голосом, – после столь мастерски обстряпанного дельца вам захочется остаться здесь на время. Хотя бы для того, чтобы узнать, в котором часу наш король вернется в свои покои.
Ошарашенная несвойственным для этой дамы участием, Мария смогла пробормотать лишь «мерси». В ответ ей была отпущена натянутая улыбка.
– Как только вы занялись примирением Их Величеств, я стала вашей союзницей, мадам де Шеврез. Никто так, как я, не желает продолжения королевской линии, но линии прямой!
Ни для кого не было секретом, что мадам де Данной питала ненависть к брату короля и что план его возможного союза с золовкой вызывал у нее стойкую неприязнь.
– И мы этого дождемся, мадам! – горячо проговорила она.
Наступившая ночь не могла пройти для нее спокойно, слишком уж была она возбуждена. Взор упирался в настенные часы, освещаемые стоявшей в ее изголовье свечой, но она не могла уяснить себе, бежит ли время или бесконечно долго тянется. Она не спала, когда дверь отворилась на пятом ударе дворцовых часов. Появился зевавший и завязывавший пояс на халате король. Молодую женщину он не заметил, а она, забеспокоившись, устремилась в покои королевы и убедилась, что королева спит, едва укрытая, с разметанными волосами, среди красноречивого беспорядка. В спальне уже находилась мадам де Ланнуа.
– Если я не ошибаюсь, – бросила она сквозь зубы, – король трижды обошел посты, прежде чем удалиться спать.
«Боже! – подумала Мария. – Она, должно быть, провела ночь, приклеившись к замочной скважине, а может, и в ванной с полуприкрытой дверью!» Но главное – это то, что она сообщила. И Мария мысленно поблагодарила старого Базилио. Бокал был пуст, в нем не осталось ни капли. Эликсир, видимо, оказался более действенным, нежели предполагал Базилио.
– А теперь пойду к себе и умоюсь, – сказала герцогиня, сдерживая зевоту. – Постараюсь немного поспать.
– Вам нужно немедленно ехать! Свита короля отьезжает через три часа! Все уже на ногах, – посоветовала преисполненная благодарности мадам де Ланнуа.
О том же подумал и Ла Порт: он поджидал мадам де Шеврез у малой лестницы, ведущей прямо в покои королевы. Увидев Марию, он улыбнулся.
– Похоже, – шепнул он, – полный успех?
– Вне всякого сомнения. Бокал выпит до дна. Вы, надеюсь, в него вылили не все содержимое флакона?
– Нет, можете не беспокоиться. Я влил ровно столько, чтобы не изменить вкус вина, но достаточно. Этого, впрочем, хватило. И уверяю вас, герцогиня, эликсира еще предостаточно, чтобы не раз вернуть ему боевой настрой.
Месяц спустя, шестого апреля, Людовик XIII узнал, что его супруга в положении, а Бувар, его медик, писал кардиналу Ришелье:
«Никогда прежде Ее Величество не была столь весела, столь радостна и столь довольна. В ней столько очарования, нежности, любви. Надеюсь, что в скором времени свершится то, чего мы все, и вы в частности, ждем…»
Исполненный надежд король пригласил мать и супругу присоединиться к нему в Лионе, ставшем на время проведения военной кампании своего рода столицей. Добираться им предстояло по воде, путем наиболее удобным и надежным.
Мария отправилась, конечно же, вместе с королевой, за которой ухаживала так, словно та была одной из ее дочерей. К величайшему сожалению герцогини, тучная Медичи прихватила с собой свою челядь, не позабыв и про красавицу Марию де Отфор. Анна к тому времени уже была на третьем месяце, однако нисколько не подурнела, а вся светилась изнутри.