Из-за отчаянного финансового положения монарх восстановил против себя парламент, тот, теперь практически неуправляемый, стал заниматься лишь религиозными дрязгами, разжигаемыми пуританами, в их среде вскоре объявился некто Оливер Кромвель.
Еще одна новость пришла из Франции: двадцать первого сентября Анна Австрийская произвела на свет второго сына, Филиппа, получившего титул герцога Анжуйского. Наследование трона отныне было укреплено. Что лишило всяких надежд вероятных претендентов, герцога Гастона Орлеанского и его кузена Людовика де Бурбона, графа де Суассона…
Этот последний, три года просидевший в изгнании в Седане, был занят комплектованием армии на границах с Шампанью. Он прислал мадам де Шеврез, которую знавал с давних пор, одного из своих вельмож, Александра де Кампьона, доброго малого с гордым профилем лет тридцати, дабы просить ее посредничества перед Испанией. Герцогиня поспешила поставить в известность Сармьенто, и оба были вызваны к Оливаресу. Одновременно с тем Мария вручила Кампьону письма для герцога Лоренского, правда, перед тем состоялось их приватное свидание, которым наш не слишком скромный герой неоднократно бахвалился. Превозносились несравненные прелести герцогини, которые ему, по-видимому, довелось лицезреть с, весьма близкого расстояния.
И тем не менее весной 1641 года граф де Суассон покинул Седан, возглавив армию из трех тысяч человек, и с помощью дожей быстро удвоил ее численность. У ла Марфе, на реке Маас, он выступил против маршала де Шатийона, и какое-то время казалось, что возведенная гением Ришелье прекрасная оборонительная система рухнет – Шатийон был разбит. Победитель и суассонцы бродили по полю сражения, подсчитывая число убитых и раненых. Дело было в июле, стояла жара, и графа мучила жажда. Он изъявил желание напиться, затем привычным для себя жестом приподнял забрало шлема дулом своего пистолета. И в эту секунду раздался выстрел. Суассон замертво упал с лошади. Несчастный случай или же кто-то сумел воспользоваться случаем? Никто и никогда этого так и не узнал. Неизвестно, как бы развивались события, останься Суассон жив. «Если бы мсье граф не был убит, он был бы принят доброй половиной парижан», – сказал один из секретарей Ришелье. На этот раз в заговоре не был замешан герцог Орлеанский, но для Марии смерть Суассона явилась подлинной катастрофой: энергичная и заметная в стане врагов, она не могла теперь рассчитывать даже на намек снисходительности со стороны кардинала. Ведь это она писала в Мадрид Оливаресу, советуя удвоить военный натиск, мотивируя это тем, что здоровье короля, равно как и его первого министра, не оставляет сомнения в скорой их смерти, и тогда ему достанется Франция, королева которой с радостью раскроет объятия своим братьям.
Между тем положение герцогини лишилось былой значимости. Испания, выдохшаяся за долгие годы войны в отличие от Франции с ее жесткой экономией, проводимой кардиналом, стала не столь щедрой в отношении и Марии де Шеврез, которая стала обычной изгнанницей, не располагавшей сколь-нибудь ценной информацией. Одно время Мария решила было вернуться в Англию, но там разразилась гражданская война, и парламент потребовал выслать за пределы королевства Марию Медичи. С горсткой верных сторонников та пересекла Нидерланды и осела в Кельне, почти без средств к существованию. Вне всякого сомнения, такая же участь была бы уготована и Марии. Оставалось лишь ждать…
Обладая только той информацией, которую она получала от Сармьенто – в ноябре ей стало известно о кончине кардинала-инфанта, в декабре – о смерти Сюлли, великого министра Генриха IV, – Мария поумерила свой пыл, тем более что ее идальго, казалось, немного подустал. Затем забрезжила надежда: в начале 1642 года мадам де Шеврез стало известно, что Испания нашла во Франции нового союзника – молодого красавца Сен-Мара, фаворита Людовика XIII, осыпанного королевскими милостями и ответившего на это черной неблагодарностью. В сговоре с герцогом Орлеанским и с тайного одобрения королевы образовался новый заговор с целью низвержения двух столпов Франции. Но Ришелье был прекрасно информирован. Гастон Орлеанский, как всегда, выпутался, сдав всех своих сообщников. Удрученный, но непреклонный король подписал вердикт о смертной казни и Сен-Мару, и де Ту. Другая новость была не менее важной: в Кельне скончалась Мария Медичи, едва ли не в нищете… Король вернул Седан – французские войска были на высоте. Мария, напуганная возможными последствиями, задержись она в Брюсселе, не знала, куда же направить ей свои стопы. В Мадрид с его мрачным двором, ханжами-придворными, кострами инквизиции и бесконечными религиозными шествиями? Печальный конец для придворной кокетки, алчущей свободы! Она даже подумывала об американских островах, находящихся под юрисдикцией Франции.