— Полгода? Смилуйтесь!
— Не умоляйте понапрасну, мсье Рубенс! — отрезал кардинал Ришелье. — Подумайте о том, что эти прекрасные творения вознесут вас на вершину славы и что в ваших же интересах удовлетворить пожелание Ее Величества! Вы должны последовать ее совету и работать здесь. — Повернувшись к Марии Медичи, он продолжил:
— Я имел огромное удовольствие сопровождать госпожу герцогиню де Шеврез к Вашему Величеству!
Королева-мать выбралась из своего кресла и раскрыла объятия:
— Ах, Мария!.. Как это мило… но весьма неосмотрительно! Я очень, очень сердита!
— Я тщетно стараюсь угадать, чем я имела несчастье так прогневить Ваше Величество? — пробормотала герцогиня, присев в глубоком реверансе. — Я всего лишь приехала, беспокоясь о вашем здоровье: вы были бледны вчера вечером!
— Если я и была бледна, то от гнева! С чего это тебе вдруг вздумалось подталкивать этого юного хлыща Монморанси к моей снохе?
— Я? Я никого не подталкивала, мадам! Если Монморанси влюблен в мадам Анну, я тут ни при чем.
— Для тебя лучше, чтоб это было именно так. У тебя и так не слишком хорошие отношения с королем, моим сыном, и тебе бы следовало лучше присматривать за ней. Молодая и неопытная, она так нуждается в мудрых советах, особенно если и она питает какие-то чувства к герцогу. Она должна научиться скрывать чувства, если уж она не в состоянии погасить пыл этого безумца. Тем более что при дворе все больше и больше появляется привлекательных мужчин, ты не находишь?
— Господи, нет! — воскликнула молодая женщина, твердо решившая прикидываться дурочкой, если возникнет необходимость.
— Неужели? Тогда расскажи мне, кто эти роскошные мужчины, с которыми ты и твой супруг беседовали вчера в Лувре после балета? Я, кажется, никогда не встречала подобных красавцев! Ты должна мне их представить!
— Эти? А! Английские путешественники, с которыми монсеньор Клод познакомился в Лондоне и которые пришли насладиться спектаклем…
— Чудесно, но имена-то у них есть?
— Я не смогла запомнить эти английские имена. Кажется, одного из них звали…
— Милорд Кенсингтон и милорд Бекингэм, — вмешался Ришелье. — Что касается третьего, то, думаю, не ошибусь, если скажу, что это был принц Уэльский.
— Раз уж вашему преосвященству все известно, — сердито ответила Мария, — вы должны знать и то, что они прибыли в Париж инкогнито.
— Инкогнито! — вскричала королева-мать, принимая важный вид. — Но почему инкогнито?
— Потому что они лишь проездом во Франции и направляются в Мадрид. Принцу пришла в голову романтическая идея лично увидеть инфанту, на которой он собирается жениться. Испанский посол в Лондоне, должно быть, изобразил ее слишком уж идиллически…
— Это просто смешно! — вне себя закричала Мария Медичи. — Мой покойный супруг так мечтал о браке нашей дочери Генриетты-Марии с англичанином! О чем только думает король Яков?
— По моим сведениям, он весьма расстроен, к несчастью, он стареет. Король целиком во власти милорда Бекингэма, своего признанного фаворита, и принца Карла, лучшего друга милорда.
— Куда мы катимся, если государями управляют фавориты, — с достоинством заявила королева-мать, вызвав у Марии улыбку: почтенная дама положительно стерла из своей памяти чету Кончини.
— Такое случается, — философски заметил Ришелье, — но не стоит ли, воспользовавшись их отъездом, уравновесить влияние Гондемара, посла Испании, направив в Лондон нашего, ну скажем, посла по особым поручениям и к тому же родственника короля? В этой роли монсеньор герцог де Шеврез чрезвычайно преуспел бы. Король Яков питает к нему дружеские чувства…
— Ну так предложите это моему сыну!
Ришелье потупил взгляд и смущенно потер свои длинные руки:
— Его Величество еще не пригласил меня в Совет, но мнение нежно любимой матушки…
Мария решила, что настала время вмешаться:
— Если принц Карл влюблен в инфанту и сумеет завоевать ее сердце, все ваши уловки окажутся бесполезными!
— Думай, что говоришь, Мария! Королева не занимается уловками!
— Предосторожности — более подходящее слово, — мягко вставил кардинал. — Принц и его друг — два молодых безумца, а в Мадриде не любят безумцев. Особенно если до герцога д'Оливареса, всесильного министра короля Филиппа IV, дойдут слухи о том, что эти два смутьяна в Испании.
— Три! — поправила Мария. — Ваше преосвященство забыли…
— О графе Кенсингтоне? Ничуть, но этот убежденный гугенот против испанского брака, и я очень удивлюсь, если принц будет терпеть его присутствие до самой Кастилии!