Лицо кардинала стало отчужденным, но Марию было не остановить. Перед этим человеком, который, как она теперь знала, презирал ее, она не в силах была скрывать свои чувства. Тонкие губы кардинала едва разомкнулись:
— Ложь? Точно ли это слово отражает вашу мысль, герцогиня? За господином де Ла Мот-Уданкуром никогда не водилось привычки разносить сплетни. Это человек, умеющий видеть и понимать. Жаль разочаровывать вас, но я ему доверяю.
— Даже когда он меня оскорбляет?
— Прежде чем говорить об оскорблениях, мадам, вам следовало бы лучше потрудиться не провоцировать их и помнить о том, что герцог де Шеврез и вы находились в Англии с целью проследить за удачным началом королевского брака, а также точным исполнением условий брачного договора.
Однако же вы не только ничего не делали, но, вместо того чтобы демонстрировать пример высокой добродетели католицизма…
— Теперь вы меня оскорбляете, Ваше Преосвященство! — воскликнула Мария, побледнев от гнева. — Впрочем, мне известно, как вы отзываетесь обо мне в своих письмах к кузену. В Вестминстере ходили об этом слухи. Как бы то ни было, на короля Карла они не повлияли, и, раз уж вы так любите читать письма, советую вам прочесть то, в котором он заверяет своего французского кузена в уважении и дружеских чувствах, которые он питает ко мне!
— Я читал его, отлично зная, кем оно подсказано. С тех пор как умер старый король Яков, в Лондоне правит отнюдь не Карл I, но Джордж Вильерс, герцог Бекингэм и ваш большой друг, Мадам!
— Здесь, во всяком случае, корона действительно находится на голове нашего государя Людовика, и он ни на что подобное не намекал.
— Вам напрямую, возможно, но он считает вас и мсье де Шевреза виновными в бедах, которые постигли дочь Франции. Возможно, мы вновь пошлем туда вашего супруга, чтобы побудить англичан к более точному соблюдению брачного договора, пока войска не вступили в разговор!
— Война? — в ужасе воскликнула Мария. — Вы собираетесь воевать?
— Вас это не касается, мадам. И если герцогу де Шеврезу придется уехать, то он уедет без вас! Позвольте откланяться, госпожа герцогиня.
И не успела Мария прийти в себя от удивления, как высокая фигура кардинала в красном одеянии мелькнула уже на лестнице, ведущей к королеве-матери, а в ушах молодой женщины все еще звучало эхо его презрительного голоса, его резких слов. Этот человек стал ее открытым врагом, и, к несчастью для нее, его могущество постоянно росло. Мария решила, что позднее обдумает это с должным вниманием. Пора было узнать, как поживает Анна Австрийская.
Войдя в прекрасные апартаменты, о которых так сокрушалась королева-мать, с окнами на фонтаны парка, Марии, хорошо их знавшей, показалось, что она попала в чужую страну. В приемной не было более ни шевалье де Жара, ни Пютанжа, ни Ла Порта (он ушел в армию), порхавших из комнаты в комнату! Их место заняли люди, которых она никогда прежде не видела, с лицами, которым неведомы были улыбки. Герцогине трудно было представить, что могло ожидать ее здесь дальше.
Королева в своем Большом кабинете играла в шахматы с одной из фрейлин. В одном углу вышивала, нацепив на нос очки, донья Эстефания, в другом — кучка фрейлин старалась зевать как можно элегантнее, в третьем — мадам де Лануа, придворная дама, читала небольшую книжицу в кожаном переплете с золотым тиснением. Атмосфера была спокойной, скорее на грани скуки, поэтому, услышав о приходе подруги, Анна порывисто встала, и ее лицо осветилось радостью:
— Моя козочка! Наконец-то! Я уж и не мечтала вас больше увидеть!
— Неужели королева так плохо меня знает? Разве я могла остаться в Англии, где солнце сердито прячется большую часть времени! К тому же к дождю добавилась чума! Поистине чудесное королевство, я так хорошо понимаю тех его обитателей, которые все время смотрят по эту сторону Ла-Манша.
— Это было действительно так уж неприятно? — кислым голосом спросила мадам де Лануа. — А вот до нас дошли слухи, что вы неплохо проводили там время. Чего нельзя сказать — увы! — о нашей принцессе Генриетте-Марии. Она, похоже, очень несчастна.
— Слухи, подобные тем, на которые вы намекаете, всегда содержат преувеличения, это касается и меня, и королевской семьи… Король Карл радостно встретил свою юную супругу. Возникшие сложности вызваны лишь различием религий, и виноваты в этом политики. Возможно, они удовлетворились недостаточными гарантиями!
— Вы хотите сказать, король и господин кардинал? Ваши обвинения высоко метят!
— Не дай бог мне осмелиться на такую дерзость! Однако для благополучия мадам Генриетты, возможно, будет полезно вновь пригласить английских послов, чтобы уточнить некоторые положения. Уверяю вас, они преисполнены добрыми намерениями!