Облачко, омрачавшее чело королевы, постепенно рассеялось.
— Вы в это верите?
— Да, искренне! Дайте ему еще один шанс, и вы увидите!
Задерживаться дольше было бы ошибкой. Они присоединились к остальным дамам, чтобы вернуться во двор Лошадиной подковы, где раздавались звуки охотничьих рожков…
Лошадь Шевреза ни на шаг не отставала от королевской на протяжении всего дня. Однако он был мрачен, встретившись с супругой в апартаментах, отведенных им рядом с покоями королевы-матери. Это не понравилось обоим супругам: он предпочел бы быть поближе к королю, она — к королеве… Настроение де Шевреза вызвало у Марии беспокойство.
— Надеюсь, никаких неприятностей? — спросила она озабоченно.
— О, как раз наоборот! Из Англии прибыла почта, и кардинал вызвал меня к себе после охоты. Он упрекнул меня, как он выразился, в «наших знакомствах, вредных для королевства и для религии», и добавил, что по-дружески советует мне навести прядок, в противном случае это может обернуться против нас.
— Я удостоилась примерно такого же совета. Что вы намерены делать? Вернуться в Англию?
— Нет. Я не в том состоянии. Моя спина так болит, что мне понадобилась помощь, чтобы слезть с лошади. Я предложил послать туда Ботрю с письмами от моего имени, в которых я буду умолять придерживаться условий брачного договора.
— С вашего позволения, я передам письмо лорду Бекингэму. Лучше всего, если он сумеет убедить короля Карла послать его снова в Париж. Я убеждена, что они сумеют договориться!
— Бекингэм в Париже? Вы шутите! Король ненавидит его!
— Он может сколько угодно ненавидеть человека, но ему придется считаться с тем, в чьих руках бразды правления Англии. Скажите Ботрю, чтобы он употребил все свое красноречие!
— К тому же, если он окажется недостаточно убедительным, — добавил Клод жалобным голосом, — вам, возможно, придется покинуть двор…
— Опять? Это какое-то наваждение! Ну почему эти люди так и норовят каждые пять минут вышвырнуть меня вон?
— После амьенского дела все знают, что вы близки с Бекингэмом. Если в результате этого он прекратит отравлять жизнь своей государыне, все вам будут благодарны, но в противном случае…
— И вы позволите вот так запросто выставить меня? — возмущенно воскликнула Мария.
Герцог пожал своими тяжелыми плечами. Впервые Мария заметила, что он держался не так прямо, что он казался слегка сгорбленным, что в его светлых волосах прибавилось седых прядей, одним словом, что ее муж старел.
— Я вам уже говорил и вновь повторяю, — тяжело вздохнул герцог, — я верный подданный короля Людовика.
— Похоже, и кардинала тоже! — презрительно бросила она. — Этого интригана, прихвостня королевы-матери!
— Называть Ришелье прихвостнем — это, мадам, чересчур! Как бы то ни было, король всецело доверяет ему.
— Как и этому хлыщу Барраду?
— Не путайте одно с другим! Что касается меня, то, если вас прогонят, готов поспорить, что и меня попросят удалиться. А теперь я вынужден вас покинуть! Мне нужно отдохнуть.
Мария озадаченно проводила его взглядом, и сердце у нее защемило. Потому что приближающаяся ночь была после их возвращения из Лондона уже восьмой по счету ночью, которую он провел не с ней. Что станет с их браком, если он больше не захочет ее?
Верный Гийом Ботрю, граф де Серран, на другой день выехал в Британское королевство. Немедленно получив аудиенцию у короля Карла, он объяснил ему, что супругов де Шеврез считают виновными в том, что происходит в Англии вокруг королевы Генриетты-Марии и в среде католиков, вновь подвергшихся гонениям. Если ситуация не уладится, герцогине грозит изгнание. Позднее Ботрю передал Бекингэму письмо, в котором Мария умоляла его приехать во Францию, чтобы лично восстановить прежнее согласие.
На это и рассчитывал пылкий воздыхатель Анны Австрийской: он упросил Карла I объявить о его скором прибытии во Францию и послал за своим портным, чтобы заказать новые наряды, способные очаровать двор, Париж и королеву.
Ответ был столь же резким, сколь и неожиданным. Дав повод для скандала и проявив неуважение к королевской особе, герцог Бекингэмский был объявлен во Франции персоной non grata. Если английский король желает направить в Париж послов, он должен назначить другую кандидатуру.
Вне себя от бешенства, фаворит хотел поднять армию и флот, чтобы раздавить с помощью озлобленных гугенотов столь недружественную страну. Однако на этот раз он столкнулся с твердой волей Карла I, доселе ему неведомой. Не могло быть и речи о том, чтобы начинать гибельную войну! Сперва следует отправить требуемых послов.