— Скорее! Неси мою одежду — охотничий костюм! Пойди скажи, чтобы седлали мою лошадь! И постарайся узнать, куда они едут!
Когда девушка возвратилась, Мария была готова: длинная и широкая юбка без нижних юбок (Манера сидеть в седле боком, придуманная Екатериной Медичи, не допускала ношения нижних юбок), облегающий казакин с длинными рукавами и кружевным отложным воротником, короткие сапожки. Она была воспитана на лоне природы, отцу часто не было до нее дела, ее товарищем чаще всего становился брат, поэтому она с юных лет умела быстро одеваться без посторонней помощи.
— Итак, где они?
— Если Перан не ошибается, на Новом мосту!
— Вблизи Лувра? Какая блестящая идея!
— Ворота королевской площади обычно закрыты на ночь.
— Верно! Что Перан делает во дворе?
— Ждет вас! Не хочет, чтобы вы ехали одна!
Несмотря на тревогу, Мария не смогла сдержать улыбку. Как это на него похоже, на этого упрямца! Всегда готов встать между ней и любой опасностью, даже призрачной.
Когда Мария спустилась во двор, Перан, не говоря ни слова, подставил сцепленные руки, чтобы подсадить ее в седло, затем пришпорил свою лошадь, и они устремились в темноту набережной Лувра, откуда можно было видеть огни фонарей, обозначавших въезд на мост.
По дороге Мария пыталась придумать какой-нибудь предлог, чтобы помешать дуэли, грозившей превратиться в кровавую бойню. Обыкновенно секунданты также принимали участие в дуэли. Для спутников Шевреза это было естественно, но для англичан, возможно, нет. Во всяком случае, она с трудом могла себе представить, чтобы спокойный и любезный лорд Карлтон вдруг превратился в хищника и накинулся на людей, с которыми он вместе пил вино всего каких-нибудь три часа назад. Поэтому Мария в некоторой степени рассчитывала на то, что его благоразумие поможет ей примирить противников. Мысль о том, что Холланд может быть ранен или даже убит, терзала ее. Несмотря на возраст, Клод был первоклассным фехтовальщиком.
Она не могла понять, почему ее супруг, вместо того чтобы выбрать для сведения счетов укромное место, отправился на Новый мост, одно из самых многолюдных мест в Париже, и, как часто с ней случалось, она произнесла вслух свою мысль. Ехавший впереди Перан ответил, не оборачиваясь:
— Неплохо придумано! Ночью мост делят между собой две банды разбойников, Братья Самаритянки и Рыцари Короткой Шпаги, которые ненавидят друг друга и соревнуются за неосмотрительных прохожих, осмелившихся зайти на их территорию в одиночку. Надзиратели побаиваются их и не вмешиваются. Еще одна свара не привлечет к себе особого внимания.
— Дуэль не свара. Если только секунданты каждой из сторон не вступят в бой.
— Нет. Драться будут только двое. Остальные выступят только против бандитов, если те вздумают вмешаться.
Час от часу не легче, но они уже подъезжали к месту. Фонари теперь были погашены. Тем не менее глаза Марии, привыкшие к темноте, различили группу лошадей, которую слуги сторожили у въезда на мост, поодаль были видны силуэты людей. Перан был прав: несмотря на поздний час, мост не был безлюден. Точно как в известной поговорке, здесь можно было встретить «монаха, белую лошадь и шлюху»… Между тем торговых лотков не было, когда двое всадников въехали на широкую проезжую часть, вдоль которой шли тротуары высотой в четыре ступени, защищавшие пешеходов от оживленного движения, какие-то тени быстро вставали и разбегались при виде факела и рогатины Перана. Одна из фигур приблизилась к ним, чтобы попросить милостыню:
— Скажи нам сперва, не проезжала ли здесь группа знатных сеньоров? — оборвала его герцогиня.
— Да. Они там, у насоса Самаритянки, возле статуи славного короля Генриха, да пребудет душа его в раю.
Монетка упала из затянутой в перчатку руки Марии в ладонь мужчины. И тотчас же герцогиня пришпорила свою кобылу, поскольку заметила, как впереди в тусклом свете фонаря сверкнул клинок. Они были там, стоя лицом друг к другу, без камзолов и со шпагами в руках, они отчаянно бились.
— Остановитесь! Во имя Господа и Пресвятой Девы!.. Прекратите!
От ее крика они на мгновение замерли. Тогда она соскочила на землю и хотела бежать к ним, но чья-то рука столь неожиданно преградила ей дорогу, что у нее даже перехватило дыхание.
— Оставайтесь здесь, мадам! Это вас не касается! Это их дело!
Она узнала Дадли Карлтона и попыталась оттолкнуть его:
— Пустите меня! Это касается меня в большей степени, чем вас!