– Я… не з-на-ю…
– Не знаешь?
Удары по щиколоткам и другим частям тела становятся систематичными, по одним и тем же местам.
С каждой секундой чудовище свирепеет всё сильнее:
– Не знаешь, сука?! – Хватает за волосы и приставляет к виску пистолет. – Ты от Карбашова регулярно бабки на счёт получала! В «Эру» заявилась, глаза мозолила, девственница ёбаная… Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому… – резко отпускает, отходит на пару шагов назад и командует: – Разденьте её!
Бритоголовый и ещё двое будто натренированные питбули срываются с места, хватают за ноги. Замечаю у одного в руке нож. Откуда-то берутся силы, по искалеченному телу пробегает волна адреналина и я брыкаюсь, визжу что есть духу. Неожиданно ярко осознаю, что хочу жить. Как никогда! ОЧЕНЬ СИЛЬНО ХОЧУ!
– Отпустите! Нет! Не-е-ет!
От моих брыканий стул заваливается на ножках назад – комната перед глазами переворачивается, затылок пронзает тупой болью от соприкосновения с бетонным полом. Пока прихожу в себя с меня быстро стаскивают трусы. Тот, что с ножом быстро разрезает ткань майки, выдёргивает из-под меня куски ткани.
– Господи, хватит! Я ничего не сделала!
– Смотри-ка, эта тварь бога вспомнила, – хмыкает кто-то из инквизиторов чудовища.
Грудную клетку разрывает бешеный приступ истерики. Даже когда меня возвращают в вертикальное положение, когда в очередной раз прилетает в голову и по печени – не затыкаюсь. Продолжаю брыкаться и орать, будто кто-то может меня услышать.
Кто-то же должен!
– Заткнись…
Доносятся гадкие смешки:
– Расслабься и получай удовольствие…
– Закрой пасть, сука драная! – повторяет бритоголовый, а затем бьёт несколько раз здоровым кулачищем: сперва в лицо – чувствую, как с хрустом ломается переносица, – затем в глаз, после в скулу. Вновь теряю сознание. Рассудок покидает тело, выпрыгивает куда-то в холод и темноту. Нестерпимая боль исчезает на короткое мгновение, чтобы затем налететь на меня с новой силой.
– Андрей… – зову в беспамятстве. Нахожу себя лежащей на спине, на холодном бетоне. Стула и наручников нет. Меня обступают чёрные тени, кто-то нависает над головой, разводит в сторону мои руки и с силой прижимает их к полу.
– Погоди отключаться, кукла. Мы ещё с тобой не закончили…
Щёки обжигают хлёсткие пощёчины, возвращая в омерзительную реальность. Один глаз практически ничего не видит, каждая клеточка тела агонизирует и отзывается мучительной болью.
– Андрей… – я не понимаю, что зову его до тех пор, пока не слышу собственный хрип, пока в окруживший меня плотный вакуум не проникает отвратительный голос:
– Надо же, какая драма…
Взгляд одного видящего глаза более-менее фокусируется и я различаю чудовище вновь сидящим передо мной на корточках, нервно перебирающим пальцами на рукояти пистолета – его дуло вальяжно опущено в пол, но это пока…
– Значит, всё куда интереснее, чем я предполагал. И давно он пялит тебя, м?
Не отвечаю. Уверена, что правда не понравится ему при любом варианте.
Твари, обступившие меня со всех сторон, рассматривают обнажённое тело с похотливым блеском в глазах. Я вижу. Буквально кожей чувствую их масленые животные взгляды. Один даже усмехается. Так паскудно и мерзко, что хочется исчезнуть, провалиться под землю, даже если там ниже осталась только преисподняя с чертями.
– Молчишь, шкура, – хмыкает чудовище. – Ну молчи-молчи, а я, пожалуй, поведаю тебе одну историю перед тем, как мои парни выебут тебя во все щели. Хочу, чтобы в момент ебли, это осознание крепко сидело в твоей тупой башке. – Он сильно пихает меня в разбитый висок дулом пистолета, пачкая его в крови. Но я уже ничего не чувствую. Почти вся голова ощущается чужой и неимоверно тяжёлой, словно покрытая инородной коркой.
Уверена, этот садист ещё бы с удовольствием приложил меня рукояткой, так чтобы искры полетели, но тогда я снова отключусь, а это не входит в его планы. Ему тоже нравятся мои муки, с самого начала нравились…
– Тебе известно, что твой ненаглядный любовник грохнул твоего братца, м?
Сердце останавливается, а чудовище тем временем продолжает:
– Он пустил ему пулю промеж глаз. По моему приказу. Артёмка подох как собака в грязном вонючем переулке, потому что не захотел остановиться. Решил, мстить, – он вдруг смеётся. Низко, утробно, словно рычит. – О-о-о, вижу, по выражению лица, ты не знала. Моя ты хорошая… Мне продолжать?
Отрицательно качаю головой, но не на вопрос – я не верю тому, что говорит этот монстр и в то же время…