– Он же был среди тех, кто помогал разделаться с твоей поганой семейкой, – чудовище опускает голову, наклоняется ближе и произносит тихо: – Он держал тебя в подвале моего дома… – не договаривает, потому что с той стороны двери вдруг раздаётся грохот, затем выстрелы.
Монстр оборачивается, однако удивлённым не выглядит.
– А вот и Зима явился, – переводит внимание обратно на меня всё ещё лежащую на полу. – Всё-таки решил завершить начатое. Ну-ну… Запри её здесь. Потом кончим. – Поднимается, покидает складское помещение первым, следом за ним уходят его мордовороты. Дверь захлопывается.
Я лежу на бетонном полу и тупо пялюсь перед собой единственным видящим глазом. Веко второго опухло настолько, что не представляется возможным его открыть.
Из-за двери доносятся неразборчивые крики, грохот выстрелов, но меня здесь нет. Меня вышвыривает за пределы изувеченной оболочки, притупляя ощущения болезненной пульсации, холода.
«Зима…»
Перед глазами материализуется картинка из прошлого. Того прошлого, которое изо всех сил старалась забыть, больше никогда не вспоминать. Прошлого, что неустанно преследует меня в кошмарах, где я раз за разом наблюдаю их смерть…
«Зима…»
Разум возвращается в обшарпанную жуткую камеру, воссоздаёт образ чёрного демона, который хотел меня изнасиловать. Мне всего лишь пятнадцать. Пятнадцать! Я глупая наивная девчонка всё ещё верящая, что мир доброжелателен и справедлив к таким, как я…
Чушь…
Снова выстрелы. Совсем близко, но глухо…
«В очередь, Зима!..» – проносится искажённым эхом, где-то на задворках сознания. Обретает всё более отчётливые формы. – «Я этой шмаре первым присуну…»
Кто-то пробегает мимо складской камеры – различаю топот тяжёлых ботинок, принадлежащих, скорее всего, группе людей. Они очень сильно торопятся. Убивать. Враги или друзья?
Хах, а разве они у меня есть? Эти друзья…
«Самое глупое, что ты сейчас можешь сделать – это поверить, что я твой друг…»
Поднимаюсь, сажусь и несколько секунд просто не двигаюсь, смотрю сквозь металлический стеллаж, заставленный коробками, а за дверью тем временем будто война, настоящие боевые действия. Автоматные очереди. Грохот. Гневные крики. И смерть… Я чувствую её зловоние даже сквозь огромную обшитую металлическими листами дверь склада, а затем…
ВЗРЫВ!
Или удар?..
Меня оглушает, обдаёт жаром ударной волны, разрывает барабанные перепонки противным писком. Пространство вокруг мгновенно заполняет белый дым, строительная пыль, запах пороха и жжёной плоти. Последний возрождает в памяти новый кошмарный образ, более свежий – горящий обугленный человек, выбегающий из охваченного пламенем здания…
Не соображаю, падаю навзничь, прикрывая голову руками. Мне кажется, что пытаюсь сгруппироваться, спрятаться, быть может, даже рискнуть сбежать… Нет. Это только моё воображение. На самом же деле я не двигаюсь. Меня трясёт будто в приступе тяжёлой лихорадки. В ушах набатом грохочет неровное сердцебиение. Чьи-то шаги и голоса пытаются прорваться через плотный вакуум, но остаются лишь шумом. Неразборчивым месивом у меня в голове.
Ненадолго возвращаюсь в сознание, а затем покидаю его окончательно. Боль захлёстывает от кончиков пальцев ног до кончиков волос. Страшная. Невыносимая. Ноги и руки, всё тело сводит кошмарной судорогой. Я задыхаюсь. Ничего не вижу…
Я умираю…
Меня забирает в своё мирное чрево темнота.
2
В чувства приводит гулкий нервный рёв. Глаза ослепляет ярким солнечным светом. Несколько раз моргаю, щурюсь…
Нет…
Это не солнце – фонарик…
– Приступ прошёл. Всё нормально, – произносит незнакомый голос будто из-за плотного стекла. Фонарик гаснет.
Пытаюсь повернуть голову и молюсь, чтобы чувствительность не возвращалась подольше. Открываю рот, но не могу произнести ни звука.
– Тише. Не двигайся. – Перед глазами мрачное лицо Андрея. Каштановые волосы растрёпаны, на щеках хорошо заметная щетина, губы плотно сжаты, взгляд воспалённый, больной.
– Откуда там взялись люди Карбашова?!
В ответ доносится лишь рёв двигателя. Только сейчас понимаю, что нахожусь в машине, что-то вроде фургона. Он очень быстро едет куда-то.
– Су-ука-а…
– Веталь, ты как?
– Херня. Швы походу разошлись.
– Андрей?
– Нормально, – голос скрипучий, сдавленный. Разговаривает не без труда. – Пуля в пузе застряла.
– Ладно. Так, по крайней мере, кровью не истечёшь.
– Смешно…
– Что с афганцами делать будем? – снова доносится несдержанный хриплый почти скрежещущий голос откуда-то сверху. Со стороны водителя. Кто бы там ни был – он явно много курит.