Я исправно посещаю психотерапевта, прохожу новый курс реабилитации. Не могу сказать, что он мне особенно-то помогает – состояние практически то же, напряжение, периодические диссоциативные реакции, апатия и гнетущие мысли не отпускают даже под препаратами. Они притупляются, становясь сухими и блёклыми, словно старый лист бумаги, на котором от времени и влаги потускнели надписи, появились грязные жёлтые разводы, впитавшие в себя остатки смысла и значение некогда начертанных слов. Однако стоит таблеткам отпустить, как облик кошмара материализуется вновь, будто картинка во время проявки фотоплёнки. Обретает новую силу, окутывает и поглощает своей безмерной холодной тьмой.
Поздним вечером второго дня понимаю, что, кажется, снова заработала зависимость от бензодиазепинов и антидепрессантов. Когда их эффект заканчивается, ощущаю дрожь во всём теле, особенно в руках. Меня тошнит, кружится голова, жутко сушит во рту и горле. Однако точно осознаю, что Виктору об этом говорить не стану. Он прекратит выписывать их, а без препаратов… не знаю, что со мной случится. Особенно когда он снова придёт. А он придёт. Рано или поздно точно явится. В этом сомнений никаких нет.
5
Уснуть так и не удалось. Пару раз организм, конечно, сдавался под давлением успокоительного, таблеток от бессонницы и горячего ромашкового чая, позволял мозгу приостановить процессы жизнедеятельности и погрузиться в состояние дремоты – обрывочное и нестабильное, однако длилось это не так долго, как хотелось бы. Меня мучили кошмары, они же всякий раз, как прикрывала более чем на пару минут, выбрасывали в реальность, лишая так необходимого мне сейчас отдыха.
Казалось, что я схожу с ума.
Яркое солнце ослепило, покрасневшие слезящиеся глаза стоило только покинуть подъезд своего дома. Спешно достаю из сумочки тёмные очки, надеваю, тем самым скрывая глубокие тени, что пролегли под глазами. Воздух пропитан отчётливым и тошнотворным запахом раскалённого асфальта, смешанным с городской пылью, выхлопными газами и жуткой мешаниной сменяющих друг друга иных запахов.
Я бесцельно шарахаюсь по улицам, время от времени захожу в какие-то супермаркеты, магазины одежды, косметики, сувениров. Разумеется, ни в первом, ни во втором, ни уж тем более в третьем или четвёртом мне ничего не нужно. Делаю это просто, чтобы убить время. Возможно, если я достаточно вымотаюсь, то, по крайней мере, сегодня смогу нормально уснуть.
Около десяти часов дня захожу в огромный торговый центр, поднимаюсь на самый верхний этаж, покупаю билет на ближайший сеанс в кино. На флаере выданном мне вместе с билетом изображена красивая длинноволосая девушка и молодой мужчина. Оба с оружием в руках, жутко пафосные и отретушированные до такой степени, что больше походят на кукол, чем на живых людей. Фильм называется «На грани» и как принято сейчас у киноделов длится почти два с половиной часа. Когда он закончится едва ли я смогу пересказать: о чём был сюжет и понравился ли он мне вообще. Первую половину, пребывая в глубочайшей прострации, вдруг с удивлением понимаю, что окутывающая меня тьма и огромный экран с мелькающими на нём беспорядочными картинками успокаивают, отключают мозг, а вместе с ним и все симптомы моего расстройства. Во вторую половину, кажется, и вовсе отключаюсь. Засыпаю.
6
Меня будит яркий свет, так внезапно ударивший по глазам, что я, кажется, даже вскрикиваю. Не громко. Не так громко, чтобы меня кто-то услышал или обратил внимание, да и людей в огромном зале крайне мало. Не самые посещаемые часы – всё-таки утро буднего дня как-никак. Плюс ко всему вскрик этот подавляет превосходная звукоизоляция помещения, что не может не радовать.
Покинув зал, спускаюсь на этаж ниже, неторопливо прогуливаюсь по территории фуд-корта. Всё ещё полусонная, но теперь, кажется, не такая разбитая, как до того. Есть совершенно не хочется, однако я всё равно заказываю в одной из касс разнообразнейших общепитов молочный коктейль и простой овощной салат.
Следующие полчаса лениво ковыряю вилкой еду, потягиваю через трубочку сладковатую прохладную жидкость и наблюдаю за людьми вокруг. Вон там вот парочка подростков – хихикают, обнимаются, иногда даже целуют друг друга в губы, щёки. Они счастливы и ничто в целом мире не способно испортить для них этот миг. Чуть дальше немолодая женщина с чёрными волосами, собранными в тугой пучок на затылке, со смуглой кожей и в однотонной малоприметной форме сотрудника клининговой компании катит перед собой высокую тележку в несколько полок, собирает со столиков то, что осталось от посетителей не посчитавших нужным прибрать за собой. Поодаль от меня мужчина на вид средних лет, что-то печатает на своём ноутбуке с крайне сосредоточенным выражением лица. Ещё дальше мама с двумя детьми – мальчиком и девочкой. Ребятня то и дело ёрзает на стульях, скачет туда-сюда, время от времени что-то выкрикивает, пронзая привычный шум торгового центра звонкими голосами и попутно умудряясь ещё и заталкивать в себя еду. Несколько минут мамочка безуспешно пытается угомонить своих чад, но в конце концов сдаётся и с лёгкой, но от этого не менее тёплой улыбкой просто наблюдает за ними. То косички дочери поправит, то задравшуюся майку сыну, то вытрет что-то с лица, то по очереди поцелует в макушку обоих. Прекрасное состояние беззаботности и мира. Мира, который я уже очень давно пытаюсь для себя отыскать.