Около десяти часов мы возвращаемся в главное здание пансионата. Во время завтрака кое-как заставляю себя проглотить хотя бы пару кусочков омлета с овощами, что выглядит как настоящее произведение искусства. Однако ж на вкус… Мне кажется, что жую кусок картона или пенопласта. Вкуса совсем не чувствую. Но, разумеется, так только у меня, потому что уверена, на вкус он столь же великолепен, что и на вид.
Пару раз я отлучаюсь в туалет, чтобы умыться, выпить таблетку и хоть немного прийти в себя. Сердце тревожно колотится в груди, и я никак не могу понять, с чем это связано. Меня обуревает какое-то безотчётное почти животное чувство страха. Не успеваю поймать момент, когда оказываюсь на границе очередного проявления диссоциативной реакции вперемешку с панической атакой. Лишь чудом удаётся вернуть себя в реальность, но наваждение не проходит полностью. Я всё так же чувствую, как это треклятое сердце буквально колотится о грудную клетку…
Тудух! Тудух!
А затем… зачатки панической атаки накрывает мягкой, тёплой волной наркотической эйфории. Она прокатывается по телу щекочущей дрожью, замирает электрическими импульсами где-то на кончиках пальцев, снова заполняет собой всё тело, а затем проглатывает и переваривает все неприятные ощущения в своей утробе. Становится гораздо… ГОРАЗДО лучше.
Примерно к трём часам дня наша «весёлая» компания перемещается куда-то вглубь пансионата, откуда уже не видно двух основных зданий и того чудного бездонно-синего озера. На машинах мы приезжаем к менее внушительному, но столь же дорого выглядящему двухэтажному деревянному домику в окружении пышного массива елей.
Первое, что отмечает мозг – это тишину. Ещё более глубокую и густую, чем была у озера. Второе – я начинаю отключаться от реальности. И отключки эти, будто яркие вспышки – короткие, но красивые. Время от времени мир вокруг становится то ярче, насыщеннее, то бледнее, возвращаясь к своему естественному состоянию. Я перестаю концентрироваться на происходящем, не слежу за временем. Само его понятие для меня перестаёт существовать. С глубочайшим безразличием я наблюдаю, как эти абсолютно чужие и, будем откровенны, не самые приятные люди веселятся, пьют, разговаривают о всякой чепухе. Меня не замечают. Даже чудовище, кажется, забыл о моём существовании, целиком и полностью погрузившись в процесс приготовления на гриле мяса и разговоры со своими дружками. Это, безусловно, не может не рад…
Боковое зрение вдруг выхватывает какое-то движение со стороны леса. Из-за препаратов восприятие и реакция несколько заторможены, кажется, что это всего лишь обман зрения. Глюк. Однако уже через несколько секунд этот самый глюк обращается мощным взрывом.
2
Окружающий мир сотрясается и переворачивается с ног на голову. На короткое мгновение в глазах темнеет, в ушах поселяется пугающая тишина, и все внутренние процессы организма замирают. Я перестаю существовать… Будто системная ошибка в коде, которую, наконец, отыскали в бесконечном однообразии единиц и нулей, а затем лёгким нажатием нескольких клавиш стёрли. Спустя какое-то время тот же мир встречает меня агрессивной стойкой приготовившегося к смертоносному прыжку хищника, разъярённого огненного монстра.
Когда в глазах проясняется, центральная нервная система пробует оценить обстановку, понять: всё ли в порядке с телом. Звенящую тишину в ушах сменяет противный писк окутанный непробиваемым вакуумом. Обнаруживаю себя лежащей на сырой траве, кажется перемешанной теперь с землёй. Жутко ноет затылок. Большим усилием я поднимаюсь и сажусь, провожу ладонью сзади по волосам – кровь. Много крови. Пытаюсь подняться на ноги, но мир внезапно раскручивается бешеной центрифугой, и я снова падаю.
Слух постепенно возвращается, и я слышу мощный шум, треск и чей-то крик…
Всё-таки поднимаюсь, согнувшись пополам, выставив руки над землёй как дополнительную опору, то и дело готовая снова упасть. И только сейчас обонянию удаётся поймать стойкий запах гари, палёной плоти, кажется, что пороха и ещё чего-то кислого. Дом, который ещё несколько секунд назад был красив и гармоничен в своём исполнении с окружающей природой, полыхает адским огнём. Вернее… это уже даже не дом, развалины. От них в небо уходит густой столб чёрного дыма.