– Тише, Лера… Всё хорошо, – Аня гладит меня по волосам, голове и неосознанно я тянусь к ней, приникаю лбом к плечу, дышу часто, прерывисто, а потом тихо плачу.
– Всё хорошо… Я тут. С тобой. Это всего лишь кошмар… Просто плохой сон. Тише… – Она укачивает меня словно маленькую, не отпускает и от этого сжимается сердце, сдавливает металлическими тисками горло, даже закладывает уши. Хочется кричать во всё горло и плакать, плакать до тех пор, пока не станет легче, пока я не очнусь, не выберусь из этого затянувшегося кошмарного сна, не окажусь в каком-то другом месте…
Мне так хочется, чтобы всё это было сном…
Аня укладывает меня обратно, проверяет капельницу, катетер. Я прошу её остаться, не уходить и она соглашается, ложится рядом, снова прижимает к груди, долго гладит по спине и волосам, позволяет забыться в неожиданном тепле и ласке. А наутро, когда мне становится немного лучше, девушка ведёт меня в ванную, помогает смыть с себя болезнь, усталость и душевную грязь. Мне кажется, словно я действительно успела пропитаться чем-то гадким, омерзительным, словно этот неприятный резкий запах въелся не только в мою плоть и волосы, но и в мою душу.
Впервые мы разговариваем. О всякой ерунде, обыденной, незначительной, однако крайне важной для меня. Иногда Аня улыбается и улыбка эта очень красивая, немного дерзкая. Мы почти не касаемся тем наших жизней, аккуратно сглаживая острые углы и обходя неудобные вопросы. Она рассказывает о своих увлечениях – йоге, духовных практиках, об усердных попытках найти гармонию с самой собой и окружающим миром. Когда-то это было сложно, когда-то и у неё тоже были проблемы. Возможно, такие же, как у меня, а быть может, и хуже. Нет, она не говорит об этом, не даёт намёков – я додумываю сама. В серых глазах, что за время разговора становятся мягче, замечаю тщательно скрываемую глубокую боль от ран, что ещё не успели зажить до конца. И что-то мне подсказывает: вряд ли заживут вообще.
Я не верю собственному везению, когда узнаю, что эта необычная красивая девушка оказывается не только хорошим отзывчивым человеком и собеседником, но и квалифицированным психологом. Она предлагает мне помощь – короткие терапии, просто разговоры в попытке облегчить груз последних недель моего существования и я соглашаюсь. Делюсь с ней всем тем, о чём готова поговорить прямо сейчас, предпринять хоть какую-то попытку разобраться и решить, что же делать дальше. Разумеется, без подробностей, без единого упоминания чудовища, моей семьи и того, что произошло с ними и мной. Но, кажется, что Аня всё и так знает, видит, читает в выражении моего лица, мимике, глазах, интонациях голоса. Она буквально сканирует меня насквозь, однако мысль эта не пугает, а наоборот вызывает чувство защищенности и необъяснимого притока сил. Она мне нравится. Мне уютно рядом с ней, уютно настолько, что, кажется, будто мы знакомы целую вечность.
Так проходит несколько дней. Андрей за это время ни разу не приезжает и, кажется, даже не звонит, словно вообще забыл о моём существовании. Но я-то знаю, не забыл. У него нет на меня времени, сейчас я для него не имею особой значимости. Всё что мог сделать, он уже сделал – спрятал меня, передал в надёжные руки.
Меня всё меньше беспокоят кошмары и головные боли, ни единого намёка на панические атаки, диссоциативные реакции, суицидальные мысли. Последствия от безответственного и частого применения препаратов постепенно сходят на нет. Внутри поселяется незнакомое, и в то же время приятное чувство умиротворённости и покоя. Кажется, что я и вовсе ничем не больна. Обычная девушка, с вполне обычной мало чем выдающейся заурядной жизнью. Во многом благодаря Ане так внезапно появившейся рядом и сумевшей с лёгкостью подобрать ключик к моей душе, погрузить в безмятежность, которой не знала много лет. И с каждым новым днём всё больше хочется остаться в этом доме, в этом состоянии, однако я понимаю, что рано или поздно нам придётся расстаться… скорее всего навсегда. И я боюсь этого момента, боюсь, потому что точно знаю – он случится гораздо раньше, чем мне хотелось бы.
8
Через лобовое стекло автомобиля наблюдаю, как Андрей и Аня что-то обсуждают. Как и всегда я не вдаюсь в подробности, не пытаюсь подслушать, да и едва ли услышанное сможет мне хоть о чём-то сказать или чем-то помочь. Пока они разговаривают, я разглядываю серьёзные лица, мимику, как двигаются в почти немом диалоге губы. Аня ёжится, сложив руки на груди, выглядит хмурой и недовольной.
Когда Андрей вернулся, мы ещё спали. По правде я и сейчас готова провалиться в сон даже несмотря на прохладу салона и восходящее на востоке яркое солнце. Андрей же выглядит так, словно не спал несколько дней – недлинные густые русые волосы растрёпаны, под глазами хорошо просматриваются тёмные круги, на щеках уже довольно длинная щетина, лицо сильно осунулось. Он беспрестанно курит. За то время что собиралась, мужчина успел выкурить около четырёх сигарет, а ведь собирать мне особо было и нечего.