Аня отдала мне одну из своих худи, майку, тёмно-синие джинсы и громоздкие ботинки на шнуровке. Мои вещи после взрыва, попытки побега и купания в ледяной воде оказались не особенно-то пригодны для дальнейшей носки. Да и платье с каблуками не самая лучшая одежда для загородной жизни. Сколько ещё мне придётся скрываться по непонятным частным домам – неизвестно.
– Ты же сама сказала, что нам не следует здесь оставаться, – Андрей чуть повышает голос. – В чём проблема?
– Ни в чём, – ворчит в ответ Аня.
Я фактически читаю по губам, улавливая слухом лишь некоторые обрывки фраз, глухо пробивающихся через стёкла и обшивку иномарки.
– Тебя не было больше недели. От одного дня никто бы не умер…
Вижу, как Андрей сжимает зубы, как ходят туда-сюда желваки на небритых щеках.
– Аня.
– Да всё! Валите уже, – отмахивается, кутаясь плотнее в чёрно-белую олимпийку. – И постарайся не мотать ей нервы. Девка и так вся зашуганная.
– Ты же сказала, что ей стало лучше.
– Сказала, – утвердительный кивок. – Но в компании психопатов вроде тебя, очень скоро может стать ещё хуже. Имей в виду, стрессовые ситуации являются самым большим триггером, тем более без препаратов.
– Придётся справиться без них.
Аня задумчиво кивает, а затем говорит:
– Если что, сразу звони мне.
– Разберёмся.
– И не обижай её…
Андрей не отвечает.
Кажется, что они говорят не обо мне вовсе. Внутри на задворках сознания снова маячит чёткое осязаемое чувство, словно наблюдаю за всем со стороны и, на самом деле, меня здесь нет.
«Стрессовые ситуации являются самым большим триггером…» – эхом повторяет мысленный голос слова Ани, и я осознаю, что короткий период мира и спокойствия закончился. Теперь мне придётся учиться жить в новых реалиях, заново, однако… кажется, будто именно сейчас появились силы. Ими со мной поделилась она. Невысокая, худощавая, но очень красивая девчонка-парень с пронзительными серыми глазами и резковатым, но в то же время чутким и мягким нравом.
Дверь со стороны водителя открывается, Андрей усаживается за руль.
Неотрывно смотрю Ане в глаза, а она мне. Мы так прощаемся. Молча, безэмоционально, с горечью в сердце.
– Готова?
Перевожу внимание на Андрея и коротко киваю:
– Да.
Мужчина заводит двигатель, сдаёт назад, в то время как она – неожиданная спасительница и союзница – уже скрылась за высокой металлической дверью высокого забора.
Не знаю, что именно он имел в виду, но, кажется, я действительно готова ко всему… По крайней мере, я искренне хочу в это верить и приложу все силы, чтобы внушить себе эту новую установку:
«Больше я не буду жертвой… Больше нет».
9
Со стороны грунтовой дороги домик кажется приземистым и совсем крохотным. Деревянное зеленоватое строение в один этаж выглядывает из-за сетки рабицы угрюмыми бездушными провалами тёмных окон. Внутри едва проглядываются очертания плотных занавесок. Дом расположен почти на отшибе, вокруг широкая хорошо просматриваемая территория, покрытая невысокой травой, дальше слева и справа полукругами лес. Такой густой и плотный, что, кажется, пронизан кромешной тьмой – солнечные лучи не в силах пробиться через высокие кроны сосен и пихт. Чуть поодаль от дома виднеется ещё несколько деревянных неприметных построек. Мне хочется пройтись дальше, по траве, вдоль изогнутой хорошо вытоптанной тропинки, но Андрей не позволяет:
– Лера, иди в дом. Там открыто. – Сам же обходит машину и открывает багажник.
Не протестую и делаю, как велено. Металлическая ржавая калитка и дверь дома действительно оказываются открыты. С порога на меня набрасываются запахи старости, затхлости и стойкий холод, пропитанный земляной сыростью. Здесь явно давно никого не было. Небольшая захламлённая пристройка выводит к ещё одной двери обшитой истрескавшимся от времени дерматином, за которой оказывается кухня и гостиная в одном флаконе. Справа за выцветшим лоскутным полотном спальня: полуторная пружинная кровать, вещевой шкаф, стул. Окна плотно занавешены. Возвращаюсь в гостиную-кухню. Кажется, будто в мгновение ока переместилась во времени на пару десятилетий назад и если дом Ани, несмотря на всю аскетичность обстановки выглядел более чем современным, то здесь всё буквально кричит о древности. Если бы мебель умела говорить, она поведала бы немало историй связанных с этим домом и его жильцами.