Андрей не возвращается ни на следующее утро, ни через день, ни даже через два. Погода снова портится – прошлым вечером после душного дня, был жуткий ливень и сегодня снова пасмурно. Хоть Андрей и наказал не выходить из дома без острой нужды, но сидеть в четырёх стенах ещё дольше становится просто невыносимо. Решаю, что короткая прогулка возле дома не обернётся для меня ничем смертельным.
Стоит выйти за дверь и понимаю, что снаружи гораздо холоднее, чем показалось на первый взгляд, однако надеть мне больше нечего, кроме плотной чёрной худи, что подарила Аня. Накидываю на голову капюшон, прячу руки в широком двустороннем кармане на животе и направляюсь к той самой тропинке, по которой в прошлый раз мне так и не дали прогуляться.
На фоне тяжёлого серого неба и общей угрюмости окружающей обстановки, покрывало из невысокой травы вокруг, кажется нереалистично насыщенным, ярким даже; высокие сосны и пихты вдали ещё более мрачными, а тишина вокруг невероятно глубокой и почти осязаемой.
После недолгого подъёма моим глазам открывается средних размеров водоём почти идеальной круглой формы, скорее всего, искусственно созданный. Тропинка, извиваясь, ведёт прямиком к деревянному пирсу, рядом с которым прямо на берегу лежит перевёрнутая вверх дном металлическая лодка. Даже с этого расстояния видно, что она давным-давно проржавела и сгнила.
Такое чудесное место… Отчего хозяева его забросили – непонятно.
На пирсе некоторое время наблюдаю за водной гладью, лесом, почти ни о чём не думаю, до тех пор, пока из воды на другом берегу озера не показывается человек. Молодой парень. Подтянутый, высокий и что-то мне подсказывает… красивый. Должно быть, он плавал тут какое-то время. Поглощенная тишиной и прохладой утра я не заметила его, а теперь вот с интересом наблюдаю, как он неторопливо и даже в какой-то степени лениво натягивает светлые спортивные штаны, затем стряхивает песок со стоп, надевает кроссовки. Кажется, что ему совсем не холодно, хотя уверена, вода за ночь успела достаточно остыть.
Возможно, он живёт где-то здесь неподалёку, и каждое раннее утро приходит искупаться. А быть может, он приехал сюда на выходные с семьёй и сейчас его любимая жена готовит дня него завтрак…
От воспоминаний о семье и поездках на выходные за город в горле образуется неприятный ком, глаза становятся влажными. Но я не плачу, нет. Я пообещала себе – больше никаких слёз и я приложу все свои силы, чтобы сдержать это обещание перед самой собой.
Напоследок парень оборачивается, точно выхватывает взглядом меня, одиноко стоящую на пирсе, недолго смотрит, а затем скрывается в тени сосен и пихт.
2
Я пугаюсь чёрной тени сидящей на краю кровати и резко поднимаюсь на локтях.
– Не бойся, – тихое и хриплое. – Это я.
Андрей некоторое время смотрит на меня, а затем отворачивается, сверкнув в ночном свете, пробивающемся сквозь окно, глазами, будто кот.
В горле пересыхает.
– Всё хорошо?
Он отвечает не сразу, а когда всё-таки говорит, то несколько раз кивает в задумчивости:
– Да. Всё нормально, – снова поворачивается. – Выпьешь со мной?
Отчего-то по рукам бегут мурашки, здравый смысл кричит, что не стоит этого делать, всё это может плохо закончиться, как тогда(!), но я соглашаюсь. Как будто не имею собственной воли, не владею своим разумом.
Отчасти, так и есть…
В кухне уже горит свет, на обеденном столе бутылка дорогой водки, Андрей стоит у старенького советского кухонного гарнитура, нарезает что-то. Ночь ощутимо холодная. Надеваю чёрную худи, складываю руки на груди в попытке согреться, топчусь в полумраке на границе гостиной и кухни.
– Садись, – не оборачиваясь, хрипло отзывается Андрей.
Он переносит на стол скромные закуски – нарезанный сервелат, сыр, свежие огурцы и помидоры черри, коробку конфет. Мелькает предположение, что конфеты он купил специально для меня. Разумеется, мысль эта едва ли может быть правдой, но думать так приятно.
Молча Андрей наполняет две стопки, протягивает одну мне и, не чокаясь, без церемоний и тостов сразу опрокидывает в себя вторую. И правда, за что нам, собственно, пить? За то, что до сих пор не подохли? Что чудовище так и не успело выяснить, кого трахало всё это время? Хотя всё выше перечисленное относится скорее ко мне, чем к Андрею. Несмотря на всю сюрреалистичность происходящего или наоборот именно поэтому я ничего не знаю о человеке, сидящем напротив. И если задуматься, не уверена, что хочу знать.
Я медлю, а затем тоже выпиваю. От горечи и жжения неприятно сводит мышцы у основания челюстей, а в глотке начинает першить, из-за чего закашливаюсь. Несколько секунд Андрей наблюдает за моими мучениями, после чего всё-таки решает протянуть кусочек колбасы. Жадно запихиваю его в рот, тут же осознавая, насколько я голодная, однако взять добавки не решаюсь. Складываю руки на коленях под столом.