Квартиры в «Царском селе» выделялись работникам Мосгорисполкома, Совмина, МИДа, генералитету и прочим высокопоставленным чиновникам. Что интересно, цены в «Царском селе» по-прежнему высокие — например, в базе объявлений Mirkvartir.ru «трёшка» из этого квартала стоит почти 28 млн рублей. Кстати, она продаётся в том доме, где жил Максим Галкин, и где он прописан до сих пор. Судя по всему, теперь здесь обитает «ядовитая» смесь из бывшей пархозноменклатуры и нуворишей последнего созыва, ну а простым гражданам предоставлена возможность покупать по ипотеке жильё в крупноблочных домах, теша себя надеждой, что швы не протекут после сильного дождя, а лифты не придётся ремонтировать каждую неделю.
Как видим, Патриарши и Воронцово связывают не только ссылки на историю, но и общая тенденция развития нашего общества, когда одни имеют возможность выбирать то, что им понравится, а у других выбор ограничен — им достаются лишь объедки. Речь, конечно, не идёт о всенародных выборах в Госдуму.
Глава 3. Нечистая сила
Всё началось утром 17 сентября 2005 года. За давностью лет могу что-то напутать, но факт остаётся фактом — в дверь квартиры № 7 дома № 15 по Большому Козихинскому переулку позвонили. На лестничной площадке стояли двое симпатичных молодых людей, представились риэлтерами и с ходу заявили:
— Не хотите ли обменять вашу квартиру на другую?
— С чего бы это?
— Мы подберём жилую площадь в любом районе, в новостройке или в доме сталинской постройки.
— Да нам и здесь хорошо.
В общем, ни о чём не договорились. А через месяц почтальон принёс заказное письмо — владельцам квартиры надлежало явиться в суд, где будет слушаться дело о принудительном выселении из дома в Козихинском переулке в квартиру по другому адресу, то ли в Бутово, то ли в Капотне.
Прежде, чем продолжить рассказ, придётся объяснить, каким образом я оказался участником событий, хотя жил в то время у Воронцовских прудов. Начну с того, что появился на свет в роддоме имени Грауэрмана на Арбате, а первые три месяца провёл в корыте, предназначенном для стирки белья. Родители недавно возвратились из эвакуации, снимали комнату на Пироговке, недалеко от Новодевичьего монастыря, а достать детскую кроватку удалось не сразу. Уже в июне мы переехали на Большой Козихинский — отцу, инженеру-конструктору Первого Московского часового завода выделили комнату в коммуналке ведомственного дома — шестнадцать метров на четверых, включая мою старшую сестру. А через несколько лет, к тому времени, когда мне предстояло пойти в школу, мы перебрались в двухкомнатную квартиру в том же доме. Этому не стоит удивляться — негоже главному инженеру завода, лауреату Сталинской премии ютиться в коммуналке.
В квартире № 7 прежде жила какая-то семья, но к моменту нашего переезда там осталась только пожилая женщина — дочь отбывала наказание в местах не столь отдалённых, поэтому единственной жиличке предложили комнату на первом этаже. Вроде бы всё по справедливости, но до сих пор меня мучает вопрос — возможно, если бы не переехали в ту «нехорошую квартиру», жизнь сложилась бы куда удачнее. Хотя, с другой стороны, грех жаловаться — могло быть и гораздо хуже, но это тема для отдельного рассказа.
Я часто навещал маму и сестру, а осенью того проклятого года у мамы обнаружились серьёзные проблемы со здоровьем. Дожить до девяноста пяти лет не каждому дано, мама говорила, что даже девяносто лет — это уже слишком. А тут ещё квартирный вопрос встал во всей своей неприглядности, обнажив прежде скрытые от нас пороки чиновников высшего звена, по крайней мере тех, что правили в Москве. Вскоре выяснилось, что повестки в суд получили и другие жильцы — кто-то сразу сдался на милость победителей, кто-то намерен был отстаивать свои права. Ну вот и я решил бороться, не за себя, а за своих близких, — изучил иск о принудительном выселении, составленный в Департаменте жилья Центрального административного округа Москвы, проштудировал Конституцию, Гражданско-процессуальный, Уголовный, Жилищный и Гражданский кодексы, ознакомился с московскими законами и постановлениями по квартирному вопросу, не забыв и о судебных решениях по аналогичным делам. Короче, достаточно глубоко влез в эту тему, чтобы понять — дело тут нечисто, одно нарушение закона следует за другим. Итогом этого исследования стали три составленных мною документа: возражение на иск Департамента жилья, а также иски против правительства Москвы и префектуры ЦАО.