Может это был такой план мести?
Или это не Девятый, а Высший победил и принял его облик?
А может все дело в том, что он теперь монстр?
Видя метания Двенадцатой, Джозе решил объяснить, что он думает.
— За время нашей совместной миссии я понял кое-что… он действительно изменился. Он редко, когда рассказывал о Академ-сити и всем, что там с ним происходило, но, когда все-таки рассказывал… мне казалось, что еще чуть-чуть, и Эван может улыбнуться.
— Эван? Улыбнется⁈
От одной только мысли Аврору бросило в дрожь.
— Эй, не передразнивай! Я сказал почти! — возмутился Джозе. — Но вообще… я думаю, что люди с Вокзала стали для него теми, кем мы не могли стать.
Думая об этом, Джозе искренне сочувствовал Девятому. Одиннадцатый уже рассказал всем, как Эван стал монстров в глазах друзей лишь бы защитить их. И это было… очень похоже на него.
А вот Аврора думала совсем не об этом. Почему-то в этой ситуации она вспомнила слова Лаки сегодня утром… тогда она не придала им значения, потому что думала будто Эван не способен влюбиться… но что, если он и правда влюбился? Но в кого именно?
Это чувство… что это за чувство? Сердце бьется быстро-быстро. Мысленно она перебирала всех, к кому мог бы привязаться ее возлюбленный. И странное желание пойти и поговорить с Девятым на этот счет…
Джозе имел честь наблюдать как великая Высшая кусает себя за рукава.
— Хорошо, я пойду и поговорю с Эваном! — вскочила девушка.
Только минуту назад она готова была умереть, лишь бы не говорить с ним. Но вот уже сама направляется в его сторону. И Джозе был, наверное, единственным, кто мог ее понять — потому что старший из братьев и младшая из сестер были наиболее человечными в этом плане.
«Ревность — это нелегко.» — про себя подумал он.
Совсем скоро упрямая Аврора подошла к Эвану. Она не знала, как начать разговор и что вообще хочет сделать, но оставить все как есть не могла.
Ровно до того момента, как не постучалась в его дверь и не вошла в его комнату.
Его там не было. Он куда-то ушел. Снова.
Глава 13
Это случилось за несколько лет до апокалипсиса. Тогда Двенадцатая исчезла на несколько месяцев. Я искал ее день и ночь, и наконец нашел. Или правильнее будет сказать, она сама вернулась. И сколько бы я не расспрашивал, она не рассказывала, что случилось и где она пропадала.
Тогда произошла наша первая ссора.
Еще через год произошел второй конфликт. Двенадцатая воспротивилась тому, чтобы я раскрыл эксперимент, который проводили правящее сообщество мировой элиты. Сотни воин. Миллионы погибших. И миллиарды пострадавших. А все для того, чтобы создать существо, превосходящее человека.
Однако Двенадцатая выступила против. Она украла все доказательства что я собрал и исчезла.
— Ты так просто меня не простишь…?
— Тут нечего прощать. Я решил одно. Ты же видела все по-другому. А сейчас это и значения не имеет — все, кого я хотел тогда убить, мертвы.
— Позволь объясниться. В прошлый раз я не смогла это сделать, потому что если бы ты нашел меня, то опубликовал эти данные.
— Весь во внимании.
— А ты стал говорить иначе. Даже сарказм чувствуется. — слабо посмеялась она.
— Прости, похоже это последствия разговоров с одним человеком.
Двенадцатая прищурилась.
— Этот человек, девушка? — как-то странно спросила она.
— Ты хотела объясниться. — поменял, или скорее вернул я тему.
— Да, точно… я просто не хотела вас терять…
— Я не стал бы подставлять остальных. Без этого нам приходилось прятаться и убегать…
— Опять ты об этом. Сколько с тобой не говорили, ты все твердишь о свободе. Снова и снова. Может хватит уже?
В ее голосе чувствовалась обиде.
— Прекращу так делать сразу как мы станем свободными.
Мой голос оставался таким же спокойным, но Двенадцатая все равно вздрогнула.
— Хотя бы объясни, что для тебя значит — свобода⁈
Впервые, сколько себя помню, мне кто-то задал этот вопрос. Почему-то в такой ситуации мне вспоминаются слова Алекса…
— Один мой друг сказал мне, что свобода — это право выбирать, когда и как ты умрешь.
— У тебя был друг? И ты хочешь сказать, что согласен с ним?
— Нет. Я вижу свободу по-другому.
Своим ответом я дал понять, что не собираюсь отвечать на ее вопрос.
— Понятно… — она тяжело вздохнула. — Ты как всегда идешь по какому-то пути, который видишь только ты. Это в тебе и раздражает каждого, кто смотрит на тебя со стороны. Неприятно, знаешь ли, не понимать, чего человек хочет.