В то же время я понимал, как буду гордиться, если дело выгорит. Я уже видел, как меня поздравляет сам президент, какое внимание ожидает мои труды; мои книги наконец получат признание. Слава, одним словом.
– Вас уже должны были предупредить насчет конфиденциальности проекта. Со своей стороны я хотел бы подчеркнуть степень секретности проводимой вами операции. Никто, слышите, никто не должен знать, что мы рассчитываем остановить преступника, используя интуитивный подход. Можете себе вообразить, с каким рвением пресса извратит и высмеет наши действия? Так что никому ни слова. Главное – сохранить имидж президента.
Я, естественно, кивнул.
Затем Барри Кантор призвал нас выложиться на всю катушку, отдавшись душой и телом этой миссии, и действовать как можно быстрее, ибо «на счету каждая минута». Когда он встал из-за стола, готовый отбыть по своим делам, мы сделали то же самое.
Мы уже хотели было попрощаться, когда я заметил девушку, которую раньше видел с моей книгой в руках за столом в ресторане. Она стояла у входа в бар и явно нервничала.
– Думаю, без автографа не обойдется, – сказала со смехом Анна.
Девушка приблизилась к нам в крайнем возбуждении.
– Вы же Барак Антор? – спросила она с блеском в глазах.
– Барри Кантор, – поправил тот.
– О да-а-а! Я видела вас по телевизору! Можно с вами сфотографироваться?
И, не дожидаясь ответа, она протянула мне телефон, не сводя глаз со своего героя.
– Пожалуйста, не могли бы вы снять нас? – попросила она.
Она встала рядом с Кантором, вся обратившись в улыбку.
– Сделайте несколько кадров! – велела девушка.
Я повиновался.
Потом она буквально вырвала телефон у меня из рук и устремила взгляд на меню устройства, чтобы посмотреть, что получилось.
– Супер! – сказала она. – Я просто счастлива.
Мы вышли из ресторана, и Барри Кантор вместе со своим телохранителем погрузился в большой черный седан, ожидавший его у входа. Хлопнули дверцы, и машина тотчас же тронулась.
Роберт Коллинз бросил взгляд на часы и покачал головой.
– И все ради этого? – бросил он.
На сей раз он был прав.
6
Обратный путь занял меньше времени, теперь автомобиль агентов следовал за нами. Получив свободу для маневров, Анна продемонстрировала откровенно спортивный стиль вождения, и мне стало интересно, уберегло ли ее сотрудничество с ЦРУ и ФБР от вездесущих радаров.
– Как вам кажется, мистер Фишер, насколько вы трусливы?
Я был обижен подобным вопросом. Неужели Коллинз и Джексон доложили ей о моей боязни высоты, о моей нерешительности перед тем, как сесть в вертолет?
– К чему этот вопрос?
Анна включила поворотник и обогнала впередиидущую машину.
– Потому что, если вы трусоваты, практика предвидения может отравить вам существование до конца ваших дней.
Я весь напрягся:
– Не знаю, насколько я труслив, но вы меня реально пугаете. Вы умеете продать ваши услуги…
Женщина спокойно улыбнулась.
Загорелся желтый сигнал светофора, и она надавила на газ, чтобы проскочить перекресток, заставив мотор взреветь.
– Боязливые люди склонны фантазировать, точнее, придумывать себе фильмы-катастрофы. Прежде чем сесть в самолет, они начинают воображать, что он рухнет; стоит им встретить подозрительного типа, как они уже видят, что он хватает их за горло, а когда им приходится выступать на публике, они заранее представляют, что их освистывают…
– А разве не всем нам это свойственно?
Она улыбнулась и бросила на меня лукавый взгляд:
– Вовсе нет.
– Ладно, и в чем тут проблема?
– Когда человек трусоват и обнаруживает у себя дар интуиции, когда он узнает, что в его голове может внезапно возникнуть достоверная информация, есть риск того, что он спутает свои внутренние страхи с картинами предвидения, примет за достоверную информацию фильмы-катастрофы, которые рождаются в его мозгу. И если таким образом вы будете убеждать себя, что ваш самолет действительно рухнет, встречный незнакомец действительно вас убьет или ваша аудитория действительно вас освищет, ваша жизнь может стать для вас адом.
– Это радует…
Она улыбнулась и снова прибавила газу, чтобы обогнать следующую машину.
– В таком случае следует научиться отличать свои страхи от предвидения, а это непросто.
Когда мы добрались до Форт-Мида, была уже глубокая непроглядная ночь.
Деревья в парке окутали подступы к маленькому зданию влажной прохладой с ароматами зелени. Слышалось уханье совы, невидимой во мраке.