– С ума сойти…
– Я понимаю.
– То есть… выходит, что тот, кто думает о цели, которую он должен найти… вступает с ней в контакт, не очень понятно каким образом, и при этом совершает движения рукой, собственно раскрывающие информацию об этой цели.
– Совершенно верно.
– Это кажется невозможным.
– Ну, вам надо попробовать.
– Жду не дождусь…
Анна бросила взгляд на часы и вздернула брови:
– Уже почти два. Сейчас нам надо поспать, а утром продолжим.
– О’кей.
Она отвезла меня на своей машине в мотель, где ФБР зарезервировало для меня номер.
– Вас устроит, если я заеду в половине седьмого? Обычно четырех часов сна достаточно, чтобы отдохнуть…
– Согласен.
Я вышел из машины и окунулся в холодный и влажный ночной воздух. Анна Сондерс сразу же уехала.
В тот же миг на меня навалилась усталость. Я чувствовал себя совершенно измотанным; мне нужно было срочно лечь спать.
Застекленная дверь мотеля была заперта на ключ, стойка администратора тонула в полумраке, едва подсвеченном зелеными диодами сигнализации у аварийных выходов.
Я нажал на кнопку домофона, но ответа не последовало и никто не появился. Я нажал еще раз, с тем же успехом.
Черт возьми, мне осталось спать четыре часа, я не собираюсь провести их на этом холоде…
Я начал стучать в стеклянную дверь, сначала негромко, затем сильнее, и наконец в комнате позади стойки зажегся свет.
Оттуда вышел невысокий пузатый мужчина в рубашке и жилете, в черном галстуке, съехавшем на сторону, с опухшими веками, помятым лицом и тревожным взглядом. Он крайне неохотно приблизился к входной двери.
– Меня зовут Тимоти Фишер, у вас зарезервирована комната на мое имя!
Жестом он велел мне подождать, пошел проверить регистрационные записи и в конце концов открыл дверь и дал мне ключ от комнаты.
– Номер триста семь на втором этаже, – сказал он с сильным мексиканским акцентом.
Я поспешно добрался до комнаты, залитой резким холодным светом, который я сразу же погасил, предварительно включив ночник у изголовья кровати. Оранжевые стены в стиле семидесятых, на полу коричневый ламинат. Сильный запах дезинфекции из ванной комнаты.
Это напомнило мне сцену в одном из моих романов: герой, художник-миллионер, согласился помочь полиции в расследовании дела, в котором он невольно оказался замешан. Он был вынужден отправиться в путь, и ему пришлось останавливаться в захудалых мотелях, которые для него снимала полиция, в то время как он привык к роскоши самых знаменитых отелей мира.
У меня хватило сил лишь поставить будильник на телефоне и снять обувь; и я рухнул на кровать, не снимая одежды, спеша отключить сознание, чтобы скользнуть в бездонные и таинственные пучины собственной души.
7
– Возможно, у меня есть зацепка!
Гленн Джексон подскочил на месте и поднял взгляд на Роберта Коллинза, который ворвался в кабинет, распространяя вокруг атмосферу стресса.
Солнце едва просачивалось сквозь тучи, собравшиеся над штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне, и плохо выспавшийся Гленн не был готов воспринимать такой напор с самого утра.
Коллинз сел на стол напротив него и скрестил руки на груди.
– Ниточка слабая, но ухватиться можно, – сказал он. – И есть надежда размотать весь клубок.
– Не садись так, Роберт. Ты забыл, что уже сломал один стол?
– Я нашел связь между двумя башнями.
Гленн поднял бровь и откинулся назад в своем кресле:
– Ладно, убери свой зад со стола и рассказывай.
Как обычно, Роберт проигнорировал его просьбу. Гленн часто спрашивал себя, почему его заставили работать с коллегой, который совсем не уважал его мнения.
– В обеих башнях размещались большие финансовые конторы, инвестиционные фонды. В обеих, ты слышишь меня? Не удивлюсь, если мы имеем дело с революционером-антикапиталистом. Типа, готов на все, чтобы разрушить систему.
Гленн поморщился:
– Не чувствую…
– От нас требуется не чувствовать, а думать.
Задетый за живое, Гленн не ответил и постарался глубоко дышать, чтобы сбросить напряжение. Он запустил руку в пакетик с шоколадно-зефирными мишками и отправил одного в рот. Тающий сахар немедленно принес ему чувство облегчения. Не очень-то хотелось нервничать с самого утра.
– Если ты в этом убежден, – сказал он, – тебе надо лишь установить наблюдение за всеми финансовыми фирмами.
– Я, разумеется, подумал об этом, но есть небольшая проблема.
– И какая же?
– В этой стране столько же финансовых контор, сколько пиццерий в Италии.
– Хреново.
– Ну да. Во всяком случае, я позвонил Барри Кантору и попросил его призвать директоров таких фирм к бдительности, но он отказал.