После того, как мы совершаем пробежку вокруг озера, Булочка выходит на тропу, которая ведет обратно к дому Рида.
— Конфетка, я возвращаюсь назад, я соскучилась по Зи и очень хочу его увидеть, — улыбаясь говорит она, смотря на меня и Рида.
— Я тоже хочу начать планировать поездку в Нью-Йорк. Ты должна остановиться… и сделать еще несколько упражнений.
— Ок, — отвечаю я, глядя на Рида. Она кивает и исчезает в доли секунды, оставляя после себя только светлые следы на снегу.
— Хочешь еще пробежаться? — спрашивает Рид, шагая теперь рядом со мной.
— Конечно, — отвечаю я, пытаясь сконцентрироваться на окружающим меня пейзаже, чтобы не пялиться на его профиль. Его лицо настолько красиво, что мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему.
Рид берет мою руку в свою и сжимает ее. Некоторое время мы идем в молчании. Бабочки, которые притягивают меня к нему, никуда не деваются, но в этот момент это вызывает больше доверие, нежили желание. Почувствовав ветерок от озера, я поворачиваюсь к нему. Пар от нашего дыхания поднимается над нашими головами переплетаясь словно возлюбленные.
Наконец я нарушаю молчание.
— Прости, Рид, — напряженным тоном говорю я.
Рид поворачивается и удивленно на меня смотрит, его зеленые глаза изучают мое лицо.
— За что? — спрашивает он.
— Что не смогла справиться со всем этим лучше, — с сожалением говорю я.
Он крепче сжимает мою руку, и мы ближе подходим друг к другу.
— Эви, тебе не за что извиняться, — спокойно говорит он. — Я единственный, кто должен извиняться. Защищая тебя, я держал тебя как в клетке, только чтобы узнать, что это убивает тебя, — говорит он, звуча раскаявшимся.
— Нет, это не правда… я сидела там и ничего не делала, просто сидела и думала об Альфреде… или моем дяде, — тихо говорю я, подумав о моем дяде Джиме, и том факте, что я никогда его больше не увижу. Альфред был в этом уверен. Он убедился, что мой дядя страдал перед смертью. — Просто казалось проще, лечь спать и ни о чем не думать, — говорю я, когда мы сделали еще несколько шагов. Я притворяюсь, что меня не преследуют кошмары. — Должно быть, ты волновался и позвонил Булочке.
— Я не слишком много знаю о человеческих эмоциях, — хмурится Рид. — Это все для меня в новинку. Я пытаюсь понять твои эмоции и свои тоже. После встречи с тобой, я чувствую различный спектр эмоций, — глядя на меня, улыбается он, пока мы гуляем рука об руку.
— Различный спектр? — поднимая брови спрашиваю я.
Рид рассматривал наши руки.
— Дай мне подумать… — вздыхает он. — Ну, восторг — это та эмоция, которую я никогда раньше не испытывал… но после того, как я оказался здесь, я не помню, когда бы это не было так — интересно, — улыбаясь говорит он и качает головой.
— Что придает тебе хорошее настроение? — спрашиваю его я, затаив дыхание от того, как от его красивой улыбки трепещет мое сердце.
— Когда ты сказала мне, что никогда никого не любила так, как любишь меня, — нежно говорит он. От счастья мои щеки заливает румянец, и я слушаю, как он продолжает. — Желание — это более мощное чувство.
Я понимающе киваю, потому что испытываю к нему то же неутолимое желание.
Когда Рид продолжает, его взгляд темнеет.
— Ну, чаще всего, Ангелы-Войны — это завистники… но я никогда не чувствовал эти эмоции сильнее, чем, когда ты была с Расселом, — я думал мне придется ждать еще лет восемьдесят, пока он умрет, и тогда ты стала бы моей, — сжимая челюсти говорит он. — Это была больше чем ревность… это была скорбь.
Теперь настала моя очередь сжимать руку, пока мы идем вдоль длинной части озера.
— И потом, есть эмоции, которые я не хочу снова испытывать. Одна из них называется — агонией, — немного хмурясь, говорит он. — Вот что я чувствовал, когда думал, что ты умрешь.
Внезапно мне стало трудно дышать, и, чтобы успокоить свое сердцебиение, я делаю несколько глубоких вздохов. Когда я пыталась обменять свою душу на жизнь Рассела, я обидела Рида до глубины души. Это оставило в нем рану, которая еще не зажила. Я верю, что он понимает, почему я это сделала, потому что просто не могла отдать свою родственную душу на растерзание падшим ангелам, но также я точно знаю, это значит разделить голову и сердце.
Он останавливается, чтобы прижать меня к себе и поднять на руки.
— А потом, есть любовь, — нежно, с любовью в голосе говорит он, — эмоция — в которую я никогда не верил. Но она существует и у нее есть имя… и зовут ее Эви. — Он крепче прижимает меня к себе. — И теперь, когда я нашел ее, я не могу жить без нее. Так что скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты вернулась ко мне, и я сделаю это.