— Все будет хорошо, — обнимая меня, говорит он. — Никто не прикоснется к тебе.
Он прижимается ко мне щекой, и тепло, которое мы создаем, просто опьяняет.
— Я с нетерпением жду поездки. Не могу дождаться того момента, когда увижу, как ангелы покоряют горы, — на ухо шепчу ему я, поглаживая по щеке.
— Я был создан, чтобы убивать, — с улыбкой отвечает Рид, от чего у меня практически останавливается сердце.
— Я нашла его! — самодовольным тоном говорит Булочка, разворачиваясь на стуле к нам лицом. — Это пятизвездочный курорт в нескольких часах езды к северу отсюда. Там написано, что они принимают заказы на праздники, но мы-то знаем, что это значит, — смеется Булочка, снова разворачиваясь.
Я посмотрела на Рида, потом на Зефира; кажется, они оба знали, что она имела ввиду.
— Извини Булочка, это значит, что мы не сможем поехать? — в замешательстве спрашиваю я.
— Нет конфетка, конечно нет. Это значит, что у них остались апартаменты только для VIP-персон.
— Оу — а мы VIP персоны? — спрашиваю я, пытаясь не казаться невежественной.
Зефир смеётся над моей шуткой. Он смотрит на меня сверкающим взглядом, словно ожидая от меня еще чего-то забавного.
— Ты же знаешь это. У Рида здесь черная кредитная карта, — ухмыляясь отвечает Булочка.
— Уже сделана. Просто у нее еще не было возможности ее использовать, — отвечает Рид.
— О чем ты говоришь? — с подозрением спрашиваю я. — Думаю, что я знаю, о чем я говорю, потому что я видела, как Булочка использовала свою черную кредитку, когда сожгла всю наличку.
— У меня есть карта для тебя. В ближайшее время я не планирую ничего делать, но ты можешь брать ее и использовать по своему усмотрению, — говорит он, хмуро наблюдая за моим открытым ртом.
— Что ты сказал?
— Я не могу взять твои деньги, — отвечаю я, наблюдая за тем, как темнеет его лицо.
— Почему нет? — в замешательстве спрашивает Рид.
— Потому что это неправильно, — отвечаю я.
— Почему это неправильно? — спрашивает он.
— Потому что они твои, — уклончиво отвечаю я. Неужели он действительно не понимает, что взять его деньги — по меньшей мере странно.
— Но, когда я даю тебе это, оно становится твоим, — улыбаясь мне, говорит он, потому что думает, что сказал правильную вещь.
— Булочка, ты же понимаешь, почему я не могу взять его деньги, верно? — спрашиваю я, глядя на нее в поисках помощи.
— Нет… это просто деньги, — пожимает она плечами, и я начинаю верить в то, что они их все же где-то печатают.
— Рид, думаю, у меня есть собственные деньги, — смущенно говорю я.
— Эви, у тебя есть только несколько тысяч долларов — это не деньги, это… — он замолкает, когда видит мою опущенную голову, как я пытаюсь скрыть свой стыдливый румянец.
Мой дом выставлен на продажу, но, кажется, никто не заинтересован в его покупке, потому что в нем был жестоко убит его предыдущий хозяин. Большинство наших вещей были изъяты и помещены на хранение, за что я должна заплатить Риду, когда дом будет продан. Хотя не думаю, что он отпустит меня. Похороны моего дяди стоили дорого, но никто мне не скажет, кто за все это заплатил, и сколько все это стоило.
— Прости, я сказал что-то не то? — спрашивает Рид, пытаясь встретится со мной взглядом.
— Нет… мне просто нужно начать в интернете поиск азартных игр, и посмотреть, есть ли у меня шансы, — отвечаю я, так как сейчас я не могу по-другому заработать деньги.
Имея такого смертоносного ангела как Альфред, который вознамерился выбить из меня душу, серьезно уменьшает шансы на получение оплачиваемой работы.
— Эви, если ты будешь чувствовать себя лучше, то ты можешь считать это кредитом, и ты можешь вернуть мне все позже, — поднимая мой подбородок и смотря мне в глаза, говорит он.
— Когда я смогу тебе вернуть, папочка? — обеспокоенным тоном спрашиваю его я.
Я смотрю на его красивые губы, которые он пытается не кривить в усмешке.
— Позволь мне позаботиться о тебе. Это все что я хочу делать, — говорит он, замечая, что я не улыбаюсь.
— Сейчас у меня нет выбора, кроме как положиться на твою помощь, но я не возьму твою кредитку, — вздыхая, твердо говорю я.
— Эви, — ласково говорит Рид.
— Рид, — говорю я.
— Что значит папочка? — спрашивает меня Рид, и смеется, когда видит мой румянец.
— Это что-то плохое, да? — спрашивает он.
— Да, плохое, — отвечаю я. — Булочка, когда мы уезжаем? — спрашиваю я пытаясь изменить тему.