Столкнувшись с тяжелой проблемой, домоправительница спустилась на кухню. Но, увидев колдующую с посудой Ниночку, немного скуксилась, к тому же на совесть начал давить некормленый Митяй. Боевой настрой Вероники Николаевны резко изменился. В конце концов, пока все Нинкины гадости исправимы, а поговорить с ней можно будет и потом — гораздо важнее покормить оголодалого мужичка, чтобы он не принялся грызть мебель. Представив эту забавную картину, женщина хихикнула и, собрав очередной поднос, резвой влюбленной козочкой предприняла очередную попытку пробраться наверх.
Глава 9. Таинственный журнал
Александр всеми фибрами души чувствовал, что в доме творится что-то если и не ужасное, то точно не правильное. Все эти бредовые исследования Константина, стенания Вероники Николаевны про привидения, выпирающая как живот у беременной наглость Ниночки и вершина всего заточение Марины в холодном подвале выстраивались в непонятную шеренгу обстоятельств, которые ни к чему хорошему привести не могли. Последнее происшествие, в отличие от падения с лошади, при всем желании невозможно было принять за нелепую случайность. Девушку кто-то сознательно запер, она могла там замерзнуть насмерть, и самое ужасное, никому в голову не пришло бы ее там искать.
Для начала Александр обдумал, кому могло быть выгодно избавиться от совершенно незнакомой девушки, впервые попавшей в их дом? Учитывая количество живущих в нем, кандидатов на звание злодея не так много.
Костян сильно разволновался, обнаружив Марину. Почему? Он испугался за ее здоровье или испугался, что девушка на зло всему оказалась живой и могла что-то про него рассказать? Теперь он держит ее, словно пленницу, взаперти и никого к ней не пускает. Охраняет от беды или не дает проговориться?
Ниночка. Та еще штучка. Ее ночные походы к брату ни для кого не секрет. Падение Марины с лошади Нинуха мастерски спровоцировала, комар носа не подточит. И глаза-то такие невинные сделала. Могла она запереть ее в подвале? Вполне. Именно Нина занимается заготовками и часто спускается туда.
Мать. Она, конечно, тоже часто спускается в подвал, но зачем ей убирать Марину? У Нинухи понятно — ревность. А у матери что? Она же, наоборот, вознамерилась женить брата на сильной интуитке. Помешались они на этой интуиции. И тем не менее, маман странно себя ведет. Сколько раз он наблюдал, как Нинка ей грубит. Не в характере матери терпеть такое, однако ж, не увольняет. Зато лаются, как две собаки. Чем-то Нинуха ее держит. Крепко держит.
Раскидав рабочие дела и поняв, что без дополнительной информации он ни в чем не разберется, Александр пошел выяснить, кто в данный момент караулит больную. Поднимаясь на второй этаж, он столкнулся с Денисом, идущим ему навстречу.
— Ну что? Смена пажеского караула?
— Да, — немногословно улыбнулся медик, давно чувствовавший негативное отношение к себе со стороны помощника шефа.
— Ну и сколько у меня есть времени, чтобы умилостивить Костяна?
— Час точно. Дальше по обстоятельствам. Тебе же не обязательно с ним разговаривать в запретной комнате. В вашем распоряжении весь дом, — пожав плечами съязвил врач.
Александр не стал отвечать, но про себя усмехнулся. Каким образом он собирался уболтать Дениса, если в тягость даже переброситься с ним ничего не значащей парой фраз? Между тем мощная потребность увидеть Марину и самолично убедиться, что с ней все в порядке, вынуждала молодого человека искать пути проникновения в ее комнату. Поскольку Константин его уже раз отшил, и никаких предпосылок к добровольному изменению точки зрения у него не предвиделось, то оставалось одно — осуществить прорыв, используя максимально убедительные средства.
Прежде чем вступить в бой с братом, Александр свернул в свою комнату, где хранил весомый аргумент, который должен был помочь ему добиться своего. Журнал, найденный им в лаборатории несколько дней назад, обещал массу интересного. Не будучи химиком, молодой человек не мог разобраться в записях, но щель за батареей, откуда толмут был изъят, наводила на мысли, что его там попросту прятали. А прячут обычно те вещи, которые не должны попасть в чужие руки. Что-то подсказывало, его руки как раз и были теми самыми чужими.