Вылезая, гарантюга окинула взглядом четверых воинов, ждущих её, а в следующее мгновение смазанное серое пятно неуловимо переместилось — и Дхасс отлетел, отброшенный в сторону сильным ударом. Однако Райлисс времени не терял (недаром сам частично нежить): сделав небольшую петлю, наклонился и вонзил свою рапиру ей в брюхо. Подскочивший Вогнар опустил свой топор на ее левую переднюю лапу, а Мираэль умудрился каким-то образом загнать свой серповидный клинок ей в глаз. Три слаженные атаки магическим оружием сломили тварь, и она рухнула на землю, начиная истлевать с огромной скоростью. Было очевидно, что через минуту от неё ничего не останется. Поднявшийся Дхасс виновато глянул на нас и поднял свою секиру, по которой вновь побежали молнии. Ариэль вздохнула, но рук не отпустила, хотя огоньки в пентаграмме стали гореть слабее.
— Следующий, — сказал я.
Новая стрелка… и через десять секунд новая гарантюга. Теперь-то Дхасс, понявший, видимо, что для них он пахнет вкуснее всего, сразу сделал уклон в сторону, одновременно возвращая по кругу секиру в то место, где только что было его тело. И — надо же было такому случиться — в этом месте оказалась голова второй гарантюги, решившей, видимо, вместо удара сделать укус. В итоге тварь напоролась на лезвие, летевшее ей точно в переносицу. И поверьте мне, я лично убедился в том, как оно остро, а магическое зачарование довершило дело: раздался противный хруст, и гарантюга взорвалась, создав напоследок мощную ударную волну вокруг себя. Дхасс с Вогнаром и Райлиссом устояли, а вот лёгкого Мираэля отбросило в сторону, и сабля вылетела из его руки. Поднявшись, он виновато глянул на сестру и поднял оружие. Молнии вернулись на клинок, однако огоньки в пентаграмме горели едва ли в половину своей первоначальной силы.
— Давайте последнего, скорее, наши силы на исходе.
Вызов, и… и тут сработала моя невезучесть. Последний гарантюга был много больше своих предыдущих товарищей. Мало того — на нем висел тот самый крест. Тот самый крест, который мне нужен. Как святой предмет, это украшение на протяжении всего существования причиняло гарантюге несильную, но тупую и постоянную боль. Но для нас это было чревато другим: совмещение таких противоположностей, как нежить и святой оберег, сводит на нет практически любую магию. А это конец.
Ловкая подсечка Вогнара, которую тот начал проводить в стремлении отсечь твари лишнюю, по его мнению, лапу, кончилась тем, что клинок просто отскочил. Удар — и он отлетел в сторону. Дхасс, попытавшийся пробить чудовищу голову, отправился следом, причем с куда большей силой. Я мог бы поклясться, что при соприкосновении с деревом, в которое он впечатался, у орка хрустнули все кости. Не обращая внимания на Райлисса и Мираэля, он понёсся к нашей пентаграмме…
— Слушайте, объедините свои силы так, чтобы, — мысль я закончить не успел: мощный удар лапой в живот, и я вылетаю из пентаграммы. Как же мне было больно, я думал, что вдохнуть воздух мне больше не удастся. К счастью, на моём пути деревьев не оказалось, так что я просто перекатился по земле, но мне и этого хватило, чтобы в значительной степени дезориентироваться, не говоря уже о том, что за каждый вдох я расплачивался мучительной болью. Я опасался, что гарантюга займётся Ари и Миа, но интуиция подсказывала, что я по-прежнему остаюсь для гарантюги целью номер один. С огромным усилием я перевернулся, и на место, где только что была моя голова, опустилась задняя лапа чудовища. Поняв, что промахнулся, он занёс переднюю лапу, чтобы ударить, но в этот момент на него сзади запрыгнул Райлисс. Те пять секунд, что гарантюга стряхивал с себя вампира, я потратил на то, чтобы добраться до пентаграммы. Мираэль тоже выиграл мне несколько секунд. Я успел вернуться и взять за руки девушек (не думайте лишнего, за каждый вдох я платил страшной болью, и слёзы застилали глаза, но инстинкт выживания гнал тело дальше).