Он подошел к камню, встал напротив него и поклонился в пояс. Он уже понял, что совершил ошибку, и ветер, пробежавший по верхушкам деревьев, был тому подтверждением. В шуме ветра был угроза, и надо было немедленно дать задний ход, пока очередной порыв его не повалил на нежеланного визитера один из мертвых вертикально стоявших стволов.
— С чем пожаловал? — раздался насмешливый голос, и на пеньке, до сих пор прятавшемся в высокой траве, проявился, очутился, словом, возник прямо из ниоткуда старичок, ровесник Дика, бомжеватого вида.
Если быть точным, то на бомжа явившийся из ниоткуда пожилой персонаж не совсем походил, однако уж больно странной выглядела его мешковатая одежда невнятного фасона. Лишь цвет одежды был вполне понятен — коричневый разных оттенков: бродяги так театрально не одевались. Шляпа из коры, веревочка вместо пояса и отполированная временем палка, на которую старичок опирался, довершали костюм ряженого.
Лесным духом или галлюцинацией он не казался — у него было вполне человеческое лицо, покрытое морщинами, и лицо это не было устрашающим. Да и не было на памяти индейца, чтобы духи показывались обычным людям или хотя бы с ними разговаривали — даже шаманы при контакте с неведомым получали лишь знаки и картинки, которые затем пытались объяснить.
Тем непонятнее было поведение обоих мальчишек: они были явно напуганы, и голос русского, когда тот вместо Дика ответил старичку в чудной шляпе, вибрировал от волнения:
— Простите его, он… он по незнанию, он приехал сюда из Канады… Мы сейчас уйдем.
— Пусть ваш канадец ответит мне сам, — жестко сказал старик, словно прибавив в росте, и глаза его опасно блеснули. — Ты. Зачем. Сюда. Пришел?
И палка его вытянулась по направлению к индейцу.
— Он не понимает по-нашему, — быстро произнес Трувор. — Джо, переведи!
Как ни странно, но вопрос Дик понял без всякого перевода. Быть может оттого, что ответ на него он заготовил заранее.
— Я тяжело болен. Жить мне осталось недолго, и я хотел бы точно знать: сколько. А убьете, так я буду даже рад, потому что боли при моем недомогании бывают в последние месяц-два непереносимые.
Старичок на пеньке усмехнулся.
— Так ты чего просишь: легкой смерти или долгой жизни?
— Нельзя его убивать! — снова вмешался Трувор. — Мы в ответе за него! Отец прислал меня, чтобы я за него попросил, Назначьте виру, отец ее заплатит. Или я заплачу, когда вырасту.
— Виру, говоришь? Вира — это хорошо, но каждый должен платить за себя сам, иначе в ней нет никакого смысла. Ты знаешь, кто этот человек? — старичок в странной шляпе кивнул на индейца. — Он убийца. На его ноже кровь по крайней мере одного человека.
Дик посерел. Он точно помнил: об этом пятне на его биографии не ведал никто. Никто и никогда. Даже жена не догадывалась. Драка была без свидетелей, и озеро, куда он сбросил потом труп, привязав к нему два тяжелых камня, чтобы тот не всплыл, было пустынным. Глаза у Джо округлились, и даже рот раскрылся.
— Это ведь неправда, дед? — выдохнул он.
— Кто тебе это сказал? — тихо проговорил индеец. — Кто ты такой?
— Я прочитал твое прошлое в твоих глазах, и все остальное, что ты хотел бы от меня скрыть. А кто я? Хм… Тысячу лет тому назад меня называли волхвом. Ныне я хранитель этой рощи.
— Он читает по глазам, — торопливо перевел Джо. — Не перечь ему и не ври, иначе он тебя убьет.
Старик в странной шляпе глухо рассмеялся.
— Верно говоришь, малец, — продолжал он. — Ну-ка, молодой человек, сними рубашку и покажи, где у тебя болит… Теперь повернись спиной… Можешь одеваться…
Это очень напоминало то ли стриптиз, то ли еще какую-то не совсем приличную ситуацию, и хихиканье, прозвучавшее из уст старика в шляпе, снова вызвало у Дика неосознанный протест. Он уже понял: действия, которые от него сейчас потребуют, ничуть не будут напоминать христианские обряды. И в самом деле.
— Трувор, наклонись-ка: там, под камнем, нож есть. Дай его нашим гостям, пусть по очереди надрежут себе палец и капнут кровью на священный камень.
— У меня есть свой, — сказал индеец, увидев кремневое, грубо сделанное лезвие, точь-в-точь такое, какие лежали в витринах краеведческих музеев в разделах о жизни первобытных людей.
— Твой нож негодный, он железный. Если тебе не нравится кремень, проткни себе палец щепкой или прутом. Можно чиркнуть ладонью по краю алтаря — важно, чтобы на него пролилась твоя кровь.