— Вода у вас тут есть? Чистая вода.
Главный палач кивнул Юнуру; тот исчез в полумраке, но скоро появился с тазом, в котором доктор вымыла руки. Она вытирала их о платок, которым повязывала глаза, когда человек на стуле издал жуткий вопль, потом затрясся в агонии, напрягся и наконец обмяк. Доктор подошла к нему и протянула было руку к его шее, но ее отбросил в сторону Нолиети со злобным, раздраженным криком. Он сам потянулся через металлические обручи, чтобы прикоснуться к тому месту на шее, где прощупывают пульс, — доктор говорила мне, что это самое верное средство проверить, жив человек или мертв.
Главного палача трясло мелкой дрожью, а его помощник смотрел опасливо и испуганно. На лице доктора было написано мрачно-презрительное любопытство. Нолиети развернулся и ткнул в нее пальцем.
— Это ты! — зашипел он. — Ты убила его. Ты не хотела, чтобы он жил!
Доктор со спокойным видом продолжала вытирать руки (хотя мне казалось, что они были уже сухими и слегка дрожали).
— Я давала клятву спасать жизни, а не отбирать ее, главный палач, — возразила она. — Последнее я предоставляю другим.
— Что это за дрянь? — сказал главный палач. Он быстро присел, распахнул саквояж доктора, вытащил открытый пузырек, из которого она доставала мазь, и сунул ей в лицо. — Что это?
— Стимулятор, — сказала она и, сунув палец в пузырек, зачерпнула каплю светло-коричневого геля, засверкавшего в свете жаровни. — Хотите попробовать? — Она поднесла палец ко рту Нолиети.
Главный палач схватил ее ладонь обеими руками и направил палец к ее рту.
— Ты. Ты сама попробуй. Сделай то же, что ты сделала с ним.
Доктор высвободила руку и, спокойно сунув палец себе в рот, размазала коричневатый гель по верхним деснам.
— Вкус горьковато-сладкий, — сказала она тем тоном, каким обычно учит меня. — Действие длится от двух до трех колоколов и обычно не имеет никаких побочных эффектов, хотя, если организм серьезно ослаблен и находится в шоковом состоянии, возможны припадки и очень редко — смертельный исход. — Она облизнула палец. — От побочных эффектов особенно страдают дети, функции у них после осложнений не восстанавливаются, и потому это средство им никогда не прописывают. Мазь эта готовится из ягод одного двухлетнего кустарника, который растет на труднодоступном полуострове. Это в архипелаге на самом севере Дрезена. Средство очень ценное и обычно применяется в виде раствора, оказывая таким образом самое устойчивое и продолжительное действие. Я давала его королю, и он считает его одним из самых моих эффективных лекарств. Осталось его совсем немного, и не хотелось бы тратить его впустую на тех, кто так или иначе умрет, или на себя, но вы настаивали. Думаю, король не будет возражать.
(Должен сообщить, хозяин, что, насколько мне известно, доктор никогда не использовала этот гель — а у нее в запасе есть несколько кувшинов — при лечении короля и, мне кажется, вообще не давала его никому из пациентов.)
Доктор закрыла рот, и я увидел, как она языком слизывает гель с верхней десны. Она улыбнулась.
— Вы уверены, что не хотите попробовать?
Нолиети несколько мгновений молчал, его широкое темное лицо шевелилось так, словно он жевал свой язык.
— Убери отсюда эту дрезенскую суку, — сказал он наконец Юнуру и принялся раскачивать ногой мехи жаровни. Та зашипела и засверкала желтым огнем, в дымоход полетели искры. Нолиети посмотрел на мертвеца в клетке-стуле. — А потом унеси этого ублюдка в кислотную ванну.
Мы уже были у двери, когда главный палач, продолжавший раздувать мехи ритмичными движениями ноги, окликнул ее:
— Доктор?
Она повернулась к нему в тот момент, когда Юнур, открыв дверь, вытащил из своего фартука черную повязку.
— Да, главный палач?
Он оглядывал нас, улыбаясь и продолжая раздувать мехи.
— Ты еще вернешься сюда, дрезенка, — тихо сказал он ей. Его глаза сверкали в желтом свете жаровни. — И в следующий раз ты уже не уйдешь отсюда на своих ногах.
Доктор выдержала его взгляд, потом опустила глаза и пожала плечами.
— Или вы окажетесь в моей операционной, — сказала она, поднимая глаза. — И можете не сомневаться в моем самом пристальном внимании.
Главный палач отвернулся и плюнул в жаровню, его нога продолжала равномерно двигаться, вдыхая жизнь в инструмент смерти. Юнур выпроводил нас через низкую дверь в коридор.
Две сотни ударов сердца спустя у железных дверей нас встретил королевский камердинер и повел в другую часть дворца.
— У меня снова спина, Восилл, — сказал король, поворачиваясь на живот.