Вот только триумфальной речи, похоже, не будет.
— Я не… — Мой голос дрогнул. — О боги…
Отец опустился в кресло рядом со мной.
— Ты ведь знаешь, я был против твоего решения сделаться военной. Но ты должна понять, мне было трудно принять это.
Я только покачала головой. Ну что тут скажешь? И потом, мы с ним давно уже перестали спорить об этом. Точнее, устали спорить.
— Послушай меня, Соскони. — Он взял меня за руку, заставив взглянуть на него. — Я следил за тобой все эти годы. Я видел, что эта жизнь сделала с тобой. И что ты с ней сделала. Ты — не Кердж. И никогда не станешь такой.
Я сжалась:
— И ты считаешь, что я не справлюсь со своей работой?
— Нет. Этого я вовсе не хотел сказать.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скрипнуть зубами.
— Тогда что ты хочешь сказать? Что Эльтор был бы лучше? Так как он больше похож на Керджа?
— Схожесть с Керджем вовсе не обязательно означает способность править Империей.
— Тогда я вообще не понимаю, о чем ты.
— Я пытаюсь сказать только — боюсь, не очень ловко — что считаю: Кердж сделал правильный выбор.
Это ошеломило меня. Правда, ошеломило. У отцовского народа не принято, чтобы женщины воевали наравне с мужчинами, не говоря уж о том, чтобы они становились военачальниками. Хотя я знала, что отец любит меня не меньше, чем моих братьев, все же он любил меня по-другому. Ими он гордился как воинами; на меня смотрел как на курьез. Поэтому я меньше всего ожидала, что он считал меня лучшим кандидатом на престол, чем Эльтора.
Я не нашлась что ответить, поэтому просто обняла его. Он крепко прижал меня к себе, уткнувшись подбородком мне в затылок.
В конце концов я оторвалась от него.
— Что ты имел в виду, говоря, что жизнь сделала со мной?
— Она изменила тебя. Закалила тебя. Еще лет двадцать — и я с трудом буду тебя узнавать. А уж что с тобой будет через столетие?
Я подумала о той жизни, которую воображала себе только вчера: день и ночь под охраной Демонов, часто еще и со включенным киберзамком, за исключением тех случаев, когда я буду приезжать сюда, в дворец-сейф… жить, постоянно подозревая всех и каждого, даже Рекса, заслужившего большего, нежели напоминания об увечье каждый раз, как он посмотрит на жену. Нет, такая жизнь не по мне. Но она неразрывно связана с работой, которой я желала.
Вот только работы этой мне не видать. Никогда.
— Ты что, сдаешься? — нахмурился отец. — Свергнутые правители с незапамятных времен отправлялись в изгнание, что не мешало многим из них потом возвращаться с триумфом. Так что вы с лордом Куоксом далеко не первые. Вернетесь, когда ситуация переменится в вашу пользу.
— Если мы исчезнем, наши права на наследство исчезнут вместе с нами.
Отец снова вздохнул:
— Я не говорю, что вернуться будет просто. Но вы оба законные наследники своих престолов. У вас обоих есть право требовать их после смерти нынешних правителей.
Я увидела слезы в его глазах и услышала невысказанные им слова:
«Возвращайтесь. Возвращайтесь, чтобы я знал: с вами все в порядке». У меня и самой глаза были на мокром месте.
— Ты слишком благороден, папа, ты хоть знаешь это?
Он покраснел.
— Я отсталый фермер с отсталой планеты. — Он подошел к пульту. — Если мы сейчас не свяжемся с президентом землян, у этого фермера скоро будет на одну дочь меньше.
Я назвала код и компьютер задействовал прямую линию связи. Я проверила ее и послала вызов. Он прошел прямо по Сколи-Сети, через нескольких телопов — прямо в наночип, имплантированный в тело президента. Ход в псиберпространстве, связывающий нас с Землей, был защищен; телопы даже не узнают, что передали сообщение.
Я встала из-за стола, уступая место отцу. Он сел в кресло за пультом, и мы с Джейбриолом отступили подальше, чтобы не попасть в поле зрения камер.
Отец вставил псифон в запястье.
— Линия задействована, — послышался механический голос компьютера. — Приготовьтесь к приему изображения.
Я стиснула руку Джейбриола. Вот оно. Если земляне не примут нас, нам некуда будет больше бежать.
— Готов, — отозвался отец.
Над голоэкраном возникло изображение женщины. На вид ей было чуть меньше шестидесяти лет, хотя я знала, что ей уже исполнилось семьдесят.
Я видела это лицо, окруженное седыми кудрями, сотни раз, как по телевидению, так и воочию. Впрочем, сегодня оно выглядело по-другому: усталым, неухоженным, словно сигнал только что разбудил ее.
Она вежливо поклонилась отцу:
— Лорд Валдория?
Он поклонился в ответ:
— Рад видеть вас, президент Коллоуэй.
Она заговорила по-сколийски, перейдя прямо к делу:
— Что-то случилось?
— Два человека срочно нуждаются в убежище. Им нужно место, где их никто не сможет найти, не известное ни имперской, ни купеческой разведкам. — Отец помолчал. — И если это возможно, неизвестное и разведке Союза Миров.
— Почему? — спросила Коллоуэй. — И кто эти люди?
— Ответить на первый вопрос проще, чем на второй. Если они не получат убежища, их казнят.
— Какое это имеет отношение к Земле?
— Если казнь состоится, она приведет к резкой эскалации боевых действий с эйюбианами.
Коллоуэй внимательно посмотрела на него:
— Лорд Валдория, вы, несомненно, понимаете: я не могу вмешиваться в военные аспекты Эйюбо-Сколийского конфликта. Если я поступлю так, это будет означать наличие некоторого союза моего и вашего народов, направленного против Эйюбы. Союза, на деле не существующего.
— И точно так же вы понимаете, — сказал отец, — что, если мы падем под натиском купцов, следующими будете вы.
— Вы полагаете, что казнь этих двух людей настолько угрожает Империи?
— Да.
— Я должна знать, кто эти люди.
— Я не могу сообщить вам их имена, пока мы не договоримся.
— Я не могу договариваться с вами до тех пор, пока не пойму суть проблемы.
Отец помолчал.
— Мадам президент, — сказал он наконец. — Прежде чем я сообщу вам имена, я хочу быть уверен, что этот разговор останется между нами.
Рука Джейбриола напряглась. Как и я, он должен был принимать участие в переговорах своего правительства с президентом землян, так что знал то, что было известно и мне: ее слово крепко, поэтому она дает его так редко.
Что, если она сейчас откажет отцу? Стоит ей увидеть нас, и она поймет, что ее просят вмешаться в дело, способное внести раздор в высшие сферы ронов.
Как она поймет, что откликнуться на просьбу отца в ее интересах?
— Вы просите о многом, — сказала она.
— У меня есть на то основания.
— А если я не дам вам обещания молчать?
Он ответил не сразу. Я ощущала его смятение. Он готов был рассказать ей все даже без обещания молчать. И если она передаст то, что узнает, Керджу… нет, мы не можем позволить, чтобы это произошло. Кердж узнает тогда, что не я одна изменила ему. Вряд ли тогда он отнесется к отцу снисходительнее, чем ко мне.
«Папа, не надо! — думала я. — Не делай этого!»
Он не ответил. Он обратился к президенту:
— Если вы не дадите мне своего слова, могут погибнуть люди. Роны.
— А если я дам его?
— Никто, кроме меня и вас, не узнает об этом.
— А те двое, о которых мы говорим?
— Они тоже. Но мы пошлем их туда, где их никто не обнаружит.
Она смотрела на него с плохо скрываемым интересом.
— Вы хотите сказать, что предлагаете мне пакт с одним членом Триады, причем намерены держать это в тайне от остальных двух?
— Да.
— Но не хотите мне сказать причину заключения такого пакта.
— Я прошу вас довериться моему здравому смыслу.
— Здравый смысл и политика не обязательно сочетаются, лорд Валдория.
— Тем не менее я прошу вас довериться мне.
Что бы она ни думала, на лице ее не отразилось ничего. Если отец и уловил что-то через псифон, он тоже не показал этого. Хотя я не думаю, чтобы она приподняла свои барьеры хоть на щелочку. При том, что официально земляне отрицали псибернетику, я была уверена, что президента хорошо подготовили для общения с ронами.