Во внешней политике образовалось некоторое затишье, объясняемое тем, что Советский Союз перестал финансировать международное коммунистическое движение, без постоянных вливаний протянувшее всего лишь пару лет. В 1985 году Андропов декларировал приверженность СССР общечеловеческим ценностям и наступление эпохи самого что ни на есть расцвета гуманизма, но твёрдо дал понять, что не потерпит вмешательства во внутренние дела страны. Тот же, кто посмеет усомниться в его словах и захочет влезть с ногами в наше, кровное, получит адекватный отпор, если понадобится, всей силой русского оружия, в эффективности которого мир имел возможность убедиться не единожды. Зато дружественные страны, заявил генсек, буквально задохнутся от нашей щедрости. К ним широким потоком хлынут российские нефть и газ, им в небывалых количествах отломится новейшая техника, а уж в специалистах самого широкого профиля просто нужды не будет. Социалистический лагерь отныне упраздняется, каждый его участник волен определяться, как ему заблагорассудится. Кардинальных возражений со стороны международного сообщества не последовало, в самом деле, зачем, если всё так замечательно разрешилось, и угроза новой, пусть и не слишком большой войны перестала существовать. Особое мнение выразила лишь Америка, и в этих краях претендовавшая на роль мирового лидера. Её недремлющие спецслужбы заподозрили — и, надо сказать, не без основания, — что Советский Союз прячет большой кукиш в кармане и при любом, удобном для себя случае этот кукиш обязательно предъявит.
Клюев, слегка ошалевший от подобной информации, грустно усмехнулся. Родина действительно утаила и от врагов, и от друзей небольшой сюрприз — открытие доктора Реутова из Института перспективных физических исследований (ИПФИ). Надо же, подумал Макс, даже аббревиатуры в наших мирах, и те почти совпадают. Реутов разработал прибор, дававший возможность изменять локальные характеристики реальности. Перспективы вырисовывались захватывающие — от путешествий во времени и дублирования всевозможных предметов до телепортации и считывания практически любой информации из ноосферы. Правда, триумфа не состоялось. Слишком уж рьяно кэгэбэшники, почуявшие невероятную халяву, взялись за несчастного доктора. Вот Александр Наумыч Реутов, увидев такое к себе отношение, взял да и взбрыкнул. Мол, что это вы, уважаемые опричники, себе позволяете? Хотите весь мир до ручки довести? Куда лошадей гоните? Здесь малейшей ошибки достаточно, чтобы земной шарик в прах рассыпался. Тогда его обвинили в нелояльности и саботаже. По недомыслию исполнителей, естественно. И доктор окончательно прозрел. Встал в позу. Но пасаран! Время ещё не пришло для таких открытий!
Доктора по привычке прессанули, чтобы место знал и не выеживался. Вот тут всё наперекосяк и поехало. Случился катаклизм. Невеликий, но вполне достаточный. Лабораторию, коей Реутов командовал, разнесло по камушкам, живых не осталось, а вокруг корпусов, где таинства экспериментов происходили, образовалась непреодолимая зона диаметром в тридцать километров. Непреодолимая потому, что привычная реальность в ней прекратила своё существование, а вместо неё возникло дикое смешение пространств и времён, изредка порождавшее странные, а иногда и просто страшные чудеса. То появятся в фиолетовых сполохах над верхушками деревьев призрачные, нездешние небоскрёбы, завивающиеся спиралями, то вдруг выползет из лесу, сотрясая землю, ломая всё, встретившееся на пути, и жутко трубя, исполинский ящер. Непреодолимая потому, что после шестой, канувшей в никуда экспедиции обнесли зону бетонной трёхметровой стеной и выставили многочисленную охрану. Впрочем, экспедиции ещё снаряжались и даже возвращались, не добираясь до эпицентра, хаживали и энтузиасты-одиночки, нелегально пересекая кордон и мечтая обогатить либо науку, либо себя некими труднопредставимыми артефактами. И вскоре в зону была отправлена спецкоманда так называемых неоегерей с техникой и полным боекомплектом для дополнительной внутренней охраны объекта и пресечения любых сколь-нибудь успешных попыток проникновения на секретную территорию. Так они там и обретались до сих пор, почти двадцать шесть лет, раз в неделю забирая продовольствие от периметра и полностью меняя состав каждые полгода. Желающие находились — всё-таки тройной оклад и шесть лет выслуги за такое же количество месяцев. Да если бы даже и не набралось добровольцев, военные — люди подневольные, куда они денутся с подводной лодки. Макс невольно поморщился, д-а-а, тяжко ребяткам приходится, но с другой-то стороны, сами вызвались, приключений на свою задницу изыскивая. Не Европы, чай. Медвежий угол. За Уралом, в окрестностях небольшого городка Кыштым. В ставшей родной действительности там, кажется, тоже что-то приключилось. Только немного раньше. В пятидесятых годах прошлого века. Такие вот совпадения, едрёна вошь! Он выбрал ракурс наблюдения — точку на высоте в сорок километров и стал её плавно перемещать. Перевалил Уральские горы, приблизился к Челябинску, потом к Екатеринбургу, тщательно рассмотрел лесисто-гористую местность между ними, подивился мутному, белёсому пятну, занимавшему немалую часть ландшафта — вот, значит, как выглядит зона сверху, действительно, ноль информации — и завис над Кыштымом, вольно раскинувшимся среди озёр восточнее пятна. Засёк координаты и свернул картинку.
И тут Макса посетила вполне здравая мысль. А может, не стоит огород городить, подумал он, чего ради разгребать кучу мусора, если можно пресечь катаклизм в зародыше, и одним ударом разрубить этот гордиев узел? Переместиться в прошлое, скажем, за неделю до взрыва, произвести там некое оперативное воздействие, дабы исключить в зародыше саму возможность появления деформации пространства-времени, и все дела! Красиво и эффективно!.. Но буквально в следующую секунду он отказался от этого варианта. Интуиция ему подсказала, что ничего путного из его кавалерийского наскока не выйдет. Почему? А вот не выйдет, и всё! Откровение свыше. Обжалованию не подлежит. Лучше действовать по старинке — не спеша и осмотрительно.
Надо выдвигаться и производить рекогносцировку на местности, решил Клюев. Здесь сидючи, немногого добьёшься. Все сведения, какие мог, он уже вытащил, и хотя времени у него хоть отбавляй — никто его в сроках не ограничивал, важен был результат — под лежачий камень вода не течёт. Да и скучно, между нами, мальчиками, говоря! Команда Ли не ошиблась. Он, не сходя с места, вычислил объект приложения сил, сложнее будет с ним управиться. Особенно если не знаешь как. Да и народу там — не протолкнуться, внешнее оцепление, внутреннее оцепление. И полная невнятность с обстановкой, ведь в зоне бесследно исчезали не только люди, но и любая информация. Мис-ти-ка! Впрочем, ладно. Бог не выдаст, свинья не съест!
Макс обстоятельно соорудил себе поношенную одежонку и обувь местного пошива, такую, чтобы сразу не бросалась в глаза, пачечку купюр разного размера и цвета с изображением профиля пламенного революционера Ленина, переоделся, рассовал по карманам необходимую мелочёвку, понаблюдал Кыштым с высоты птичьего полёта, снизился, выбрал место — пивной ларёк, у которого толклось человек десять — и переместился в подъезд дома неподалёку от намеченной цели. Громко хлопнув видавшей виды дверью, он вышел на улицу, боком ощущая приятную шершавость завёрнутой в местную газету воблы, и направился прямиком к ларьку.
— Кто последним будет? — вежливо поинтересовался он, вплотную подойдя к трём мужикам, сгрудившимся у окошка раздачи.
— Держись за мной, не ошибёшься, — весело оскалил жёлтые зубы тщедушный небритый субъект, пересчитывавший засаленные рублёвые купюры. — А то можешь к нам присоединиться, — он кивнул на пару, забиравшую кружки с лотка. — Возьмём четвёртого, Паша?
Заросший пегим волосом Паша в вылинявшей футболке и неопределённого цвета штанах, опоясанных плетёным ремешком, переднюю часть которого полностью закрывало внушительное брюхо, окинул Клюева оценивающим взглядом, сразу приметил оттопыривающийся карман пиджака с бумажным свёртком, и молча кивнул. Второй же, более интеллигентного вида, в опрятном, но давно потерявшем вид костюме и в рубашке, застёгнутой на все пуговицы, под самый подбородок, сдвинул свободной рукой летнюю, в дырочку, шляпу на затылок и неожиданно звучным голосом произнёс: