— Ответа не последовало? — спросил Эдвард.
— Никак нет, сэр.
Комиссар полиции Нью-Лана помассировал свои виски большими пальцами обеих рук, обдумывая дело. Дежурный офицер всё сделал грамотно и четко. Другой вопрос как проходила процедура, за которую отвечали нижние чины.
— Как вели себя эти олухи, вернувшись с обыска? — Эдвард Генри имел в виду сержанта с констеблем.
— Несколько оживленно, сэр. Называли старика чучельником. В разговоре я выяснил, что их напугало подарочное чучело от матросов своему боцману, при увольнении со службы. Сделано из варана и обезьяны, глаза покрыты фосфорицирующим раствором. Думаю, в темноте оно действительно выглядит необычно. Констебли его распотрошили, но ничего не нашли. Старик жил в доме со своим внуком. Тот учится в гимназии Беллингема. Хладнокровный юноша, судя по их словам, ничуть не испугался проблем, которые последуют за таким делом.
— Чучельник, значит, — протянул зловеще Эдвард Генри, пропустив вначале слова про юношу и гимназию. — Весело им значит при обыске было. Забавлялись они.
Он шваркнул кулаком об стол так, что папка с делом слетела на пол.
— За тридцать лет работы в аппарате губернатора, мировом суде, налоговой службе! — загремел он. — Я не встречал таких долбоклювов как в полиции! Сука, я вам устрою цирк, клоуны!
Усы его грозно встопорщились. Комиссар поглядел на пугливо вжавшихся в кресла офицеров. Слегка остыл.
— Записывай, Мартин. — приказал он. — Полиции Нью-Лана необходимо провести переподготовку констеблей. С этой целью поручаю вам разработать и провести тесты на юридическую грамотность и коммуникативность сотрудников полиции. Не сдавших их констеблей, отправить в синюшники на полгода. По результатам составить программу тренинга.
Синюшниками называли по их синему цвету уличные будки, в которых отдыхали после патруля, заполняли отчеты и протоколы патрульные полицейские.
— Свободны. — хмуро отпустил присутствующих Эдвард. — А ты, Грин, задержись.
Старшего инспектора Грина Октерна Эдвард ценил. За ум, исполнительность, дисциплину, волчью хватку. За семью. Ведь они оба были из Беркшира, дом Октернов стоял рядом с домом отца Генри, сельского приходского священника. Без малейшего преувеличения Эдвард Генри знал Грина Октерна еще с пеленок.
— Всё это дело грандиозная подстава. — цепко взглянул на своего земляка комиссар полиции. — В моменте я даже думал на меня, но интрига скрывается глубже. Лорд Беллингем сейчас в Нью-Дели, его дальнейшее назначение вопрос внутриэлитных обсуждений и мнения королевы. Кто-то из активных игроков пожелал повлиять на него за рамками правил игры. Мы узнаем имя, дернув за ниточку из Кулгарди. Твоя миссия постучать по аквариуму и осмотреть подплывших рыбок. Тамошний комиссар полиции штата Перт мне должен. Письмо для него я составлю, на словах передашь, что «братья помнят». Он поймет.
Хотя комиссар полиции не сказал открыто о студенческом тайном клубе, Грин всё понял верно. На этом моменте в дверь осторожно постучали.
— Сэр, — донеслось из-за неё, — сержант и констебли, о которых вы упоминали, прибыли.
Дьявольская улыбка тронула губы комиссара полиции Нью-Лана. Изуверский свет зажегся в прищуренных глазах. Могучие кулаки рефлекторно сжались в хищной хватке.
— Пиши заявление об отпуске, отнеси в канцелярию, зайдешь после за письмом. — отпустил он, своего подчиненного. — Мне предстоит важный разговор.
Торопливо кивнув в знак понимания, старший инспектор выскочил наружу, с жалостью оглядев, три стоящих фигуры будущих мучеников, перед дверью.
*Коньяк королевского дома Великобритании.
**Имеются в виду Филиппины, которые в этой истории не были отобраны у испанцев американцами.
Глава 30
Любой вокзал видел больше людских трагедий, чем все театры мира. Люди расстаются, уезжают в томительную неизвестность, меняют жизнь, бросают семьи и быт. Торопливые объятия, неловкие отчаянные поцелуи и обещания не забывать. Душевные терзания скрываются за грандиозным фасадом современных вокзалов.
Меня пробило на лирику, потому что в предрассветном тумане, пришедшем с гор, Падди выглядел очень романтично. Паддингтонский вокзал — самый крупный из всех четверых Нью-Лана. Высокое здание с номерами наверху, термами, ресторанами, прачечными, киосками — за ним дебаркадер, метров триста в длину, с железнодорожными путями и платформами. Дебаркадер разделен вдоль колоннами из кованого железа на несколько пролетов. Сверху застекленная арочная крыша из гофрированного железа и ребер пакстоновского типа, с которых на подвеске из железной цепи свисает внушительный слепящий фонарь освещения.