Помучившись минут десять над воспоминаниями последнего стрима своей умнички, я заполнил вырванный листок, засунул тетрадь под парту и смело поднял руку.
Миссис Элеонора Гроув высоко подняла бровь.
— Вы уверены, мистер Дашер?
— Абсолютли. — ляпнул машинально, спохватился и добавил честно. — Увы, из меня плохой поэт, вряд ли я смогу лучше, чем большинство присутствующих джентльменов и леди. Так зачем мучиться?
— Ты мог бы сделать вид, что стараешься. — проворчала тихонько Глэдис.
— Понимаю. — сделала вид учительницы года миссис Гроув. Добавила коварно. — Что же, прочитайте нам вслух свой опус.
Тут меня и бомбануло. Да что они о себе возомнили, эти наглые бриташки! Каждый воробей норовит клюнуть по-больному! То голову оторвут, то стихи заставят читать. Принцесса, эта вот, мной постоянно командует и изводит. Надоело!
— Разумеется, миссис Гроув. — с покерфейсом на лице, согласился с ней. — Вы не одолжите свой зонтик для стихотворения?
Она удивилась, но согласилась. Я конечно не второй Сыроежкин, «Крылатые качели» не осилю, но вам сейчас мало не покажется. Зря что ли в церковный хор ходил?
Вышел на середину аудитории, положил рюкзак, который забрал с парты, чтобы убежать сразу после позора. Вдохнул воздуха, выдохнул. Примерил баланс зонтика. Вы сами напросились.
— Твой парень навсегда, далеко нам не быть никогда.
Я прошелся модельной походкой и ткнул зонтиком куда-то в аудиторию.
— Журналы все не в счет, с тобой поделим каждый разворот.
Да, это переделанная Рианна с «Амбреллой». Не ждали? Да никто в этом времени вообще не ждал. Пусть без музыки, а-капелла, но их прямо видно, разрывает от удивления.
— И когда темнота, собой заполнит всё, тогда. Всё горе и тоску, с тобой я разделю.
Я открыл\закрыл зонтик, положил на плечи, пару шагов, позволяю ему соскользнуть и раскрыться.
— Ведь нам: суждено только вместе сиять! Этого точно у нас не отнять, до конца буду парнем твоим. Все невзгоды и трудности мы победим. И пускай ливни льются сейчас, не разлучить им никогда нас. Навсегда вместе мы — ты и я. Подойди, я укрою тебя от дождя.
Четко артикулируя «Эла-эла, эй-эй» я закончил читать, то есть петь свой «Зонтик», откинул левую руку с настоящим зонтом чуть назад, как бы облокачиваясь, и стукнул большим пальцем правой руки в левую сторону груди. Рианна изящнее танцует, но хотя бы не пантомиму в стиле Пьера Ришара устроил. Отработал без падений и то — хлеб. Пять минут позора и весь день свободен.
Раскланявшись с преподавательницей, я выскочил за дверь с рюкзаком в руках. Всё это время в аудитории стояла жуткая тишина. Только прислонившись к двери я услышал слабые аплодисменты.
Трудно жить в теле парня на гормональном пике. Чуть что, срывает башню. Хочется доказывать насколько ты крут бесконечно.
После ранения, лечения в госпитале, увольнения со службы, с помощью друзей я устроился тренером в секцию вольной борьбы в местный дом культуры. Поближе к жене. Работая там с детишками и подростками, частенько заглядывал к ней посмотреть на танцевальные номера. Она у меня вела школу танцев «X-Woman». Там и движения сами собой разучились. Хотя со своей хромой лапой — куда, кому мне их показывать. Да городу даже профи не особо нужны: через два года в доме культуры сделали бизнес-центр. Танцы остались: задницы и живота. Тверк и индийские. Остальных попросили на выход.
Спохватившись, я с силой растер лицо. Надо жить сегодняшним днем. А это значит снова бежать на поклон. К тренеру футбольной команды.
Наш тренер по физической подготовке и школьной команды Герберт Чапмен поначалу отучился в Шеффилдском техническом колледже. С детства играл в футбол, но профессиональных команд тридцать лет назад не существовало. Потому он работал стендапером в местных пабах, боксировал на нелегальных поединках — крутился как умел. Играл в футбол в трех разных клубах, а в тридцать девять возглавил замшелый футбольный клуб из рабочих-шахтеров. Ведь Новый Шеффилд стоял на крупнейшем месторождении угля. Десять лет тренер там страдал, пока в нашу гимназию не позвали.
Суровый плотный мужик, с круглым лицом и умными глазами. Носил маску «своего парня», но был требовательным и жестким, если надо.
Угораздило Эйва с ним расплеваться.
Герберт нашелся на футбольном поле. Физическое воспитание ставят на уроки попозже: пятые или шестые, седьмые, если они случаются. Перебегавшие подростки с трудом усваивают материал уроков. Так что Чапмен был счастливчиком: мог поспать подольше.