Вот и сейчас, я бегу от дурного настроения. Я позвонил Нюсе, так я ласково называю мою любимую музу Аню, и мы решили выехать за город, посмотреть на красоты природы.
Широкая дорога серой змейкой уходила за горизонт. Только что распустившиеся деревья приветливо качали кронами мчащимся мимо машинам. Солнце, застывшее над дорогой, слепило глаза, заставляя жмуриться и улыбаться весне. Отовсюду так и веяло вдохновением.
Заглушая CD-плеер, в мобильном телефоне раздалась любимая мной мелодия:
"Миллион, миллион, миллион алых роз..."
Ты будешь трубку брать? – Аня сидевшая за рулем, вопросительно захлопала длинными ресницами над ярко-зелеными глазами, и, недовольно фыркнув, выключила проигрыватель машины. – Я не могу слушать две песни одновременно и ко всему тому еще следить за дорогой!
"...кто влюблен, кто влюблен..."
– Это Феликс! – Я подозрительно посмотрел на телефонный аппарат. – Сейчас возьму трубку, а он опять начнет занудствовать. Почему ты сейчас не в мастерской, твоя мазня должна быть готова через два дня! Сиди и рисуй! – Анюта заливисто засмеялась, так как передразнивание получилось очень похожим.
– Дима, ну ты же знаешь, он это не серьезно. – С трудом, успокоившись, улыбнулась она.
– Не серьезно? Не серьезно? Да какая, к черту, разница, серьезно или нет, если он постоянно называет мои шедевры мазней, а творческий процесс – рисованием! Я рисованием занимался в детском саду. А сейчас я...
–...Пишу великие произведения искусства. – Перебив, закончила за меня девушка. – По-моему, это ты сейчас занудствуешь. Хватит болтать и бери наконец-то трубку.
"Миллион, миллион, миллион алых роз..."
– Привет, Феликс. Рад тебя слышать. – Чувствуя себя святым мучеником, стойко выносящим все страдания, я улыбнулся в трубку.
– Димка, ты совсем с ума сошел, у меня контракт срывается, а ты трубку не берешь! И вообще, ты где это находишься? Твоя мазня должна быть готова через два дня.
– Я сейчас в мастерской, делаю наброски. – С искренним возмущением в голосе врал я. – А еще раз произнесешь это отвратительное вульгарное слово по отношению к моим работам, и вообще ничего делать не буду!
– Ладно, успокойся. Я так и думал, что ты работаешь, – примирительным тоном заговорил Феликс, – мне сейчас нужно узнать, возьмешься ли ты еще за один проект.
– Нет! – Широко распахнув глаза, Аня возмущенно закричала прямо на ухо, – Дим! Ты же мне обещал, что не будешь сейчас браться ни за что новое. Нам надо готовиться к свадьбе, а одна я всем этим заниматься не буду.
– Аня с тобой? Что она делает... ты, что мне соврал? Ты не в мастерской? – Феликс с ничуть не меньшим возмущением оглушил меня на второе ухо.
– Хватит, вы, оба! Во-первых, Нюсь, если я обещал, я выполню. Во-вторых, Феликс, если этот твой проект не потерпит два месяца, то я вынужден буду от него отказаться. – Сказав это, я подумал, что только что вышел победителем из клетки со львами.
– Но, Димка! Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Это мировой контракт! Это выход на новый уровень...
– Мне очень жаль, – без тени сожаления в голосе отозвался я.
– Ты мне испортил настроение, – с ноткой обиды в голосе заявил Феликс. – Сиди и рисуй. Пока.
– До скорого. – Легкомысленно бросил в ответ я и положил трубку.
– Ну, наконец-то! – Тут же возмущенно начала девушка.
– Между прочим, я отвечать не хотел, это ты меня заставила.
– Ну конечно, во всем я виновата! А межу прочим, если бы не я, то Феликс обязательно тебя бы, куда-нибудь запряг. И не видать мне нашей свадьбы как своего портрета на день рождения.
– Нюсь, я ведь тебе все тогда объяснил. Я был очень занят.
– Настолько занят, что не смог выкроить время сделать подарок любимой девушке?
– Я сделал тебе подарок! – Искренне возмутился я.
– О, да! Очередная золотая безделушка. Поди, купил, первую попавшуюся, даже выбирать не стал.
– Да, я целый день бегал в поисках именно такого браслета!
– Сильно забегался, я погляжу. Настолько сильно, что купил мне браслет с розовым кораллом! Ты же прекрасно знаешь, что я ненавижу розовый цвет!
Я замялся, не зная, что и сказать:
– Но ведь тебе, вроде, понравилось...
– Вроде. – Анна перевела взгляд на дорогу, стукнув кулачком по клаксону, – Не хочешь ехать, так дай себя обогнать! Одни дураки на дороге... так о чем мы? – она снова обратилась ко мне.