– Узнала?
– Дима, откуда... как? – она медленно шагнула к портрету, и, осторожно протянув руку, дотронулась до холста кончиками пальцев.
– Масло уже высохло. Можешь забирать.
– Димка! – Анна обернулась – в ее взгляде читалась радость, надежда, непонимание. Она хотела кинуться ко мне, но я, предугадав ее мысли, жестом остановил ее:
– Не надо. Бери его и уходи.
– Но Дима!..
– Никаких но. Я должен был отдать тебе его еще давным-давно. Ты ведь хотела портрет. Надеюсь, что он тебе понравился и ты счастлива.
Аня неожиданно радостно улыбнулась, а на глазах заблестели слезинки. Она кинулась ко мне, что-то бессвязно тараторя, обвила шею тоненькими руками, потом внезапно замолчала, уткнувшись в мой свитер, и тихонько заплакала. Я осторожно поднял ее подбородок указательным пальцем – на покрывшемся красными пятнами лице застыла безумная улыбка:
– Я счастлива, очень-очень... – Будто захлебываясь прошептала она, – Только ты мне скажи, ведь ничего не было, правда – ни аварии, ни нашего разрыва. Я не буду спрашивать: как, почему... я поверю тебе. Я ведь всегда тебе верю. – Аня закрыла на секунду глаза, пытаясь успокоиться, а эта странная, улыбка все ни как ни сходила с ее лица.
Я внимательно посмотрел на нее, улыбнувшись краешком губ. За последние четыре с лишним месяца, она никогда не походила на любимую мною девушку, как сейчас. В душе предательски зашевелилось, нечто, похожее на стыд – она плакала из-за меня. Аня все еще любила мня. Возможно, сейчас даже сильнее, чем до аварии. Возможно, сейчас к этой любви примешивались уже и маниакальные нотки. Возможно, сейчас это даже льстило мне...
– Не плачь, – тихо сказал я, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке, – я не люблю, когда ты плачешь.
– Я знаю, а еще ты не любишь шоколадное мороженное и мою рыжую сумочку. – Неуверенно выговорила девушка, слегка заикаясь.
– О, нет, тут ты ошибаешься. Твою рыжую сумочку, я просто ненавижу. Безвкусица. Нелепая и глупая вещица.
– Не правда! – Возмущенно начала Анюта, шмыгая носом. – И она отлично смотрится с коричневым шарфом, который ты мне подарил. – Нюся, надула по-детски губы, обиженно сверкнув глазами.
Что-то снова кольнуло в душе. Словно во сне я осторожно обнял ее, и неуверенно поцеловал в краешек губ. Глаза девушки широко распахнулись в испуге, но она быстро справилась с собой.
– И что будет теперь? – За слабым безразличным голосом Ани, наверняка, скрывалось волнение.
Я очень запутался не в силах понять, что мне нужно, что я сам чувствую. С одной стороны сердце, этот глупый жестокий орган, билось как сумасшедшее, призывая обнять скорее девушку. С другой – последняя неделя все поставила с ног на голову. Воспоминания бросали в мелкую дрожь, сладким ядом, разливаясь в душе...
Я еще раз заглянул в глаза девушка, будто надеясь прочесть в них ответ. Она чуть заметно улыбнулась, и провела рукой по моей щеке. Я наклонился ближе и поцеловал ее. Волна эмоций захлестнула меня, сладкой дрожью пройдя от губ до кончиков пальцев. Я сделал свой выбор.
Жизнь снова заиграла яркими красками, наполнилась теплыми цветами. После того как я помирился с Аней, все снова встало на свои места, я уже не мог себе представить, как мне удалось прожить без нее целых три месяца. Ведь это было такое счастье просто быть рядом с ней. Об остальном я не думал. Напрасно! Первая неделя была лишь сладким дурманом. Я забыл обо всем, просто жил полной жизнью – любил, творил, я был действительно счастлив эту неделю. Хоть что-то темное и тягучее в глубине души не давало покоя, холодной тенью давя на сознание. Каждый раз, глядя на свои руки, я вспоминал, что должен сделать за то, что снова могу писать. И первую неделю... о, как я был счастлив! По истине, счастье – в неведении. Я не знал еще, что не могу выполнить всех обязательств, взятых на себя. С начала я думал, что все будет просто. Ведь я уже давно занимаюсь портретами. И пусть у меня какое-то время не было практики, но ведь это, в конце концов, не так уж страшно.
Но тот портрет, который мне заказали...
Портрет мужчины средних лет. Вита тогда порядком напоила меня и обещала, что мы займемся моими руками. Но после того как мы покинули тот маленький ресторанчик, она лишь потащила меня в очередной бар, где я напился еще больше. Потом, кажется, был какой-то клуб, или еще что-то...
Звон бокалов вокруг оглушал. Все вокруг плыло перед глазами яркими пятнами и сигаретным дымом. Из головы словно вытрясти все содержимое и заменили его ватой – звуки происходящего казались далекими от настоящей реальности. Помню, что, безумно хотелось спать... и вместе с этим хотелось выбежать в середину зала, и начать беспорядочно дергать руками и ногами, заполнив пространство мыслей бешено-скачущими ритмами музыки. Бокал. Еще один. Почему-то чем больше пил, тем больше возникало плохих предчувствий, и тем больше возникало желание выпить еще. Снова бокал. Все вокруг улыбались и приветствовали меня, как старого друга. А я тогда так соскучился по такому общению. Я несколько раз вырубался прямо в залах, потом просыпался на мягких диванах с больной головой и трясущимся телом. Не слушая возражений, Вита заботливо вливала в меня очередную порцию алкоголя, хотя я, в принципе, не мог ничего возразить, да, и не хотел. Так безумная вакханалия начиналась каждый раз снова.