Удивительно, насколько тонкая грань отделяет один мир от другого, незримая, неосязаемая, но все люди безошибочно её чувствуют. И странно, что не только изнеженные рафинированные обитатели «верхнего» мира испытывают страх, случайно попав на чужую территорию. Привыкшие не жить, а выживать, грызться за кусок хлеба, жители «низов» тоже ёжатся, попав на чуждые чистенькие улицы, на которых никто не испражняется и не спит.
Ферос остановился недалеко от сквера Рене Вивиани и уселся на низкую исписанную граффити каменную скамеечку. На узкой набережной почти никого не было. На острове прямо перед Феросом высился величественный Нотр-Дам, подсвеченный вечерними огнями. Он стоял на чужой, «верхней» территории, и таким, как Ферос, полагалось только смотреть на него издалека.
Это было странно — взять храм за точку старта в этот день. Возможно, Ферос втайне надеялся, что в него за такую дерзость ударит молния, завершив всю эту бессмыслицу, именуемую его жизнью. Но нет, храм равнодушно взирал на Фероса сверху вниз. В положенное время от собора разнёсся звук колокола, и Ферос встал.
Он зашагал в сторону Малого моста, изредка поддевая носками кроссовок начавшие облетать листья. Бесцельно, как казалось со стороны. На самом же деле Ферос считал шаги. Un, deux, trois, quatre, cinq… Секунды уплывали в точности с ударами его сердца. Six, sept, huit, neuf, dix. Раз в три-пять минут Ферос на всякий случай сверялся с часами. Ни разу он не ошибся в своих ожиданиях. Он шёл точно по времени.
На улице Серье, примерно на полпути от моста сан-Мишель до Нового моста, Ферос взобрался на верхний уровень набережной. Он тут же откинул капюшон с головы, выпрямил спину и пошёл чуть танцующей походной. Ферос был просто мастером в притворстве. За секунду он из бродяги превратился в припозднившегося студента, который прогулял все деньги и вынужден теперь добираться от Сорбонны до дома пешком. Обычное дело. Никто не повернул головы в его сторону. Отлично! Ферос свернул налево, на улицу Савуа.
Весь Париж был наполнен камерами, полицейским ничего не стоило найти кого угодно, просто проследив его путь. Кого угодно, кроме Фероса. С ним эти правила не работали, он совершенно не пытался скрыть своё лицо. Он точно знал, что совершенно случайным образом все камеры на его пути, а возможно и во всём Моне[2], будут выключены. Тем не менее, его осведомитель дал Феросу чётко выверенное расписание, которому Ферос неотступно следовал.
Улочка Савуа упиралась в улицу Гран Огюстен, но Ферос не стал сворачивать на мостовую. Он углубился во дворы — так возможность спрятаться от случайного попадания в объективы прохожих была намного выше. В первом же дворе, убедившись, что он один, Ферос снял с себя чёрную куртку и выбросил её в ближайшее мусорное ведро. Через час прохожие завалят её отходами, и никто никогда её больше не найдёт.
На Феросе осталась чёрная кофта с капюшоном. Так было проще добраться до пистолета. Он поправил чёрный баф на шее и такую же чёрную шапочку. Пока ещё рано было закрывать лицо, он не должен привлекать внимания до самого последнего момента. А тогда всё должно случиться очень быстро. Неожиданность — его главное оружие. Люди, захваченные врасплох каким-то событием, всегда дают сбивчивые и противоречивые показания.
Ферос прошёл мимо маленького отеля и пересёк улицу Дофин. Великолепное место для убийства! Здесь дома жались друг к другу вплотную, оставляя лишь маленькие арки для прохода. Между домами оставались крохотные проходы, тёмные и узкие, едва протиснуться человеку. Спрятавшись в тени высокого дома, Ферос скользил по стиснутым домами проулкам, которые то и дело пересекались друг с другом и оканчивались арками, пробитыми в самых неожиданных местах. В их расположении не было никакой логики. На этих проулках не было освещения. Затеряться в них было очень просто. Что-что, а парижские подворотни Ферос знал, как свои пять пальцев, чужак же заблудится в этом лабиринте за минуту. Очень удобно для таких, как Ферос, и ужасно неудобно для полицейских.
Ферос закоулками пробирался в сторону ресторана Boutary, он не хотел маячить раньше времени. Он ещё раз сверился с часами — Ферос подошёл к нему в точно назначенное время. Он подобрался к ресторану сзади, со стороны проезда Дофин. Забавно, на карте Парижа даже указывали места, где можно попасть во двор между плотно слепленными зданиями. Маленькие стрелочки, как указатели в компьютерной игре.
Ресторан Boutary невозможно было не узнать. Красное пятнышко на бежевом фасаде стоящих в ряд домов. Всего два окна и дверь, обрамлённая ярко-красными панелями, и выведенное золотым название: «Boutary. Основан в 1888 году.» Больше нечего. Такое знаменитое место не нуждалось в помпезности. Его знали и так.