– Сюда свети! На замочную скважину! – злобно зашипел Юрий Эдуардович. Когда дверь кабинета физики оказалась заперта, Облаков шлепнул рукой по выключателю на стене. Свет разрушил тьму, и учитель нервно сглотнул, увидев дрожащую Настю, всю измазанную кровью.
– Покажи раны, – сказал Юрий Эдуардович.
Девушка вытянула руки – на предплечьях было несколько неглубоких порезов.
– Жить буду, – Настя шмыгнула носом, – но болит сильно.
– Лёня, а тебя она куда задела? – Теперь Облаков рассматривал скрюченного Дарвина. Его рубашка была пропитана кровью.
Лёня расстегнул пуговицы, и Облаков увидел порез чуть выше солнечного сплетения.
– Чуть не погибли, – сказал Дарвин. – Вас не ранили?
– Нет, – ответил учитель. – Надо как-то перебинтовать вас. Сейчас… сядьте пока.
Облаков пошел в лаборантскую, которая находилась за аркой в конце класса, и достал с верхней полки стеллажа что-то наподобие аптечки – коробку с бинтами, зеленкой и таблетками от головной боли и прочих недомоганий. Юрий Эдуардович вернулся в класс и подошел к Насте, сидевшей на первой парте ряда возле двери. Лёня сидел напротив, в среднем ряду. Девушка держала трясущиеся окровавленные руки перед собой. Учитель обработал ее раны перекисью водорода, а потом помазал зеленкой. Настя, стиснув зубы, мужественно не проронила ни звука, хотя слезы все то время, что учитель водил ваткой по ранам, текли из глаз ученицы. Спустя пару минут Облаков закончил бинтовать Насте руки.
– Давай теперь тебя, – сказал учитель Лёне.
– Я сам! – Дарвин схватил бутылку с перекисью и вылил на грудь.
– Куда ты столько тратишь! – возмутился Юрий Эдуардович. – Она нам может еще пригодиться.
Лёня промокнул единственный, но глубокий порез зеленкой и, не в силах терпеть боль, взвыл на весь класс. Учитель израсходовал бинт, обматывая пухлое тело Дарвина.
Облаков подошел к окну. Оно выглядело как замыленное зеркало, в котором отражался пустой класс с тремя рядами парт, формулами на стене и портретами известных физиков. Учитель прислонился лбом к стеклу – ничего не видно, кроме редких огоньков в далеких домах напротив. Потом Облаков еще раз попробовал набрать номер полиции, хотя и понимал бессмысленность этого поступка. Связи нет.
– Почему она не пыталась вас убить, когда вы ее оттаскивали от нас? – спросил Лёня.
– Не знаю. Я вообще не понимаю, что на нее нашло, – ответил Облаков. – Какое-то помутнение рассудка. Возможно, изменения в мире сказались таким образом на ней.
– Интересно, как там Петров. – Настя старалась произнести эту фразу с безразличием.
– Такие, как он, не пропадут, – сказал Лёня.
– Это точно, – с тоской сказала девушка.
Облаков подошел к двери.
– Сидите тут, я вас закрою на ключ, – решительно произнес учитель.
– Куда вы собрались?! – удивилась Настя.
– Я должен отыскать Петрова, – сказал Облаков.
– Что?! Нет! – воскликнула девушка. – Я тут не останусь одна! Я с вами!
– Ты не одна, – недовольно буркнул Лёня.
– Или мы идем все вместе его искать, или никто не идет! – Настя поправила бинт на руке.
– Если речь идет о сохранении жизни, то вам надо бы лучше за нами присмотреть, – убеждал Облакова Дарвин. – Нас тут двое, а Петров там один. А если эта сумасшедшая сюда ворвется и зарежет нас?! Да и вообще, может, она стоит прямо сейчас за дверью и караулит!
Облаков задумался, взвешивая все за и против.
– Хорошо, хорошо. – Юрий Эдуардович вернулся к своему столу и сел за него. – Пожалуй, ты прав. Вас двое. Уберечь двоих важнее, чем одного. Хорошо…
– Мне кажется, что медсестра не просто так напала на нас, – начал свое рассуждение Лёня. – Она спросила у каждого про болезни, помните? Все, кроме вас, Юрий Эдуардович, сказали, что ничем не больны. Я думаю, дело в этом.
– Ты думаешь, она напала на вас, потому что вы здоровы? – Облаков покосился на Лёню.
– Это какой-то бред, – сказала Настя.
– Да, это бред, как и все, что случилось с нами за последний час, – ответил Дарвин.
– Хотя… если законы физики изменились, то, может, и люди стали другими, – задумчиво произнес Облаков, поглаживая подбородок.
– Но как законы физики могли измениться? – Лёня принялся застегивать пуговицы на рубашке, надетой поверх бинтов.
– Мы понятия не имеем, что собой представляет наш мир, – сказал Облаков. – И если те законы, которые в нем сейчас действуют, когда-то были кем-то или чем-то придуманы, то логично предположить, что создатель вздумал их поменять.
– Вы про Бога? – спросила Настя.
– Я не верю в Бога, – недовольно выпалил физик. – Я про волю, которая породила материю, пространство и время, действующих по заранее придуманным правилам.