Пробовал.
— Ты бы спас тех людей внизу, если бы мог? — спросила Прия.
Фар помрачнел:
— Напрасное геройство только усугубляет ситуацию, тебе не кажется?
— Но это лучше, чем чувствовать себя стервятником.
— Но мы стервятники, Пи.
Нравилось ей это или нет, но Фар сказал правду.
— Мне больше нравится название «перевозчики реликвий».
— Если бы нам довелось перевозить реликвии, это было бы здорово. — Губы Фара скривились. — Что думаешь о нашей гостье?
— Со времен инструктора Марина тебя никто так не доставал. Даже пират, оставивший вот это. — Прия коснулась правого бицепса, где под рубашкой на ощупь чувствовался грубый рубец — след от удара клинком, который пришелся в область плечевой артерии. Она никогда не видела, чтобы из Фара лилось столько крови. Рану, оставленную ржавым кортиком, удалось стянуть швом с тридцатью стежками. «Просто царапина», — шутил он посиневшими губами, когда Грэм втаскивал его на борт корабля. Если бы рядом не оказалось Имоджен, предложившей кровь для переливания, история закончилась бы печально.
— С клинками я могу управиться, бей да коли! Но с этим? — Фар потер лицо. Гнев почти прошел, уступив место трезвым мыслям. — Когда меня выгнали из Академии, я поклялся: сделаю все, чтобы никогда не чувствовать себя таким… потерпевшим. Прошел почти год, и после стольких успешных экспедиций та же самая девушка подвешивает наше будущее на ниточке, а я не знаю, что делать. Если не доставлю «Рубаи» Лаксу… мы можем лишиться всего, Пи.
Он содрогнулся, и его дрожь передалась Прие. Не то чтобы Фар испугался, не то чтобы она слишком сильно сжала его руку, но именно так обстояли дела. И оба это понимали.
Она отхлебнула из кружки, чтобы набраться сил.
— И все равно, давай не будем терять голову. Тот факт, что Элиот изменила твою жизнь, заставляет меня предположить, что здесь ведется какая-то сложная игра… Нам нужно узнать о ней побольше. Если сумеем получить материал для генетической экспертизы, то диагностическая техника у меня есть. Будет с чего начать.
— В ванной весь пол покрыт волосами Имоджен, похожими на разноцветные спагетти, — сказал Фар, морща нос. — Добыть волосы Элиот труда не составит. Время у нас есть — я попросил Грэма взять курс на Лас-Вегас.
— Вегас? Значит, у нас будет настоящий, заслуженный отпуск?
— Единственная альтернатива — хромать назад к Лаксу, а я предпочитаю отложить это событие насколько возможно. Используем путешествие, чтобы разобраться в ситуации. Выясним, кто есть Элиот, найдем «Рубаи». Учитывая все эти обстоятельства, мы можем совершить прыжок в следующий век…
— Давай совершим. Я проверила двигатели и топливные стержни. — Это подтверждали пятна на ее халате — на этот раз масляные, а не кровавые. Исправляешь что-то — значит, замажешься. — По механической части все в порядке.
— Уверена? — Даже когда Прия кивнула, в глазах Фара оставался вопрос. — Не похоже, что Грэм допустил ошибку.
— Грэм избаловал нас своими умственными способностями, но он же не дроид. Ошибки делают нас людьми. Надеюсь, ты извинился, что набросился на экран с его «Тетрисом».
— Грэм понимает, что я разозлился.
— Но он не узнает, что ты сожалеешь об этом, пока не скажешь ему. — Щедрая порция имбиря жгла язык, придавая Прие красноречия, и она с чувством произнесла бабушкину пословицу: — Мы скучаем по пчелиному меду, а не по пчелиному жалу.
Фар вполне мог возразить, что пословица устарела — благодаря путешествиям во времени пчелы вернулись. Вместо ответа он потер костяшки на кулаке, словно стирая воспоминания от удара. Решимость заточила тонкий абрис профиля.
— Я это исправлю. — Он наклонился поцеловать ее в лоб. Закрыв глаза, Прия вбирала в себя все тепло: от кружки с чаем в руке, от его губ на ее коже, от двигателей «Инвиктуса», несущегося сквозь ночь на запад.
13
ХОЛМЫ ОСТАЮТСЯ
Грэм смотрел на числа.
Они менялись, но постепенно и предсказуемо. Тикали секунды. С естественным ходом времени они сравнялись в 5.32 утра 15 апреля 1912 года на рассвете. Через несколько минут на горизонте появится Вегас, почти не отличающийся от городка из старых вестернов — с вывесками бильярдных и конским навозом, разбросанным вдоль грязных дорог. Смотреть не на что, и совсем нечем заняться. Невада в 1909 году объявила азартные игры вне закона — невзирая на то, что по крайней мере за двадцать лет до этого в штате официально открылось первое казино. Роскошные заведения появятся в городе гораздо позже.