— Не доверяй серому ворону!
Налетевший порыв холодного ветра вмиг возвращает трезвомыслие. Завеса растворяется. Вместе с ней темнота и говорящее зеркало. Агата понимает, что кто-то усердно тянет её за левую руку, в то время как правая полностью погружена в болотную трясину. Стоит только осознать собственные действия, как девушка дергается, рывком поднимаясь на ноги.
— Ох, чёрт!
— Он самый, — ворчливо произносит голос за спиной. — Ты, как я посмотлю, сегодня утопиться лешила с концами.
Агата ошарашенно оборачивается. Перед ней знакомая рожица ребёнка. На вопросительный взгляд девушки он лишь криво ухмыляется, вновь хватая за руку.
— Двигай, давай. А то, того глядишь, и без втолой луки останешься.
— В смысле без… Твою ж налево.
Там, где по факту должна была быть правая рука, зияет пустота. Всё ещё не веря собственным глазам, Агата дергает плечевым суставом. Но всё, что ниже — бесследно исчезло, не оставив ни крови, ни даже шрама. Даже фантомной боли нет. Будто она так и родилась. Без руки.
— Потом лазглядывать себя будешь. Лапы нужно уносить, слышишь? Эй! Как там тебя… Агата!
— А? Да, конечно. Уходим, — выпав из оцепенения, ошарашенно произносит девушка.
Будто услышав их слова, доски у обрыва издают протяжный стон. Нечто тяжелое снова наваливается на них. Немедля ни секунды, Терри срывается с места, утягивая за собой на буксире Агату. Ноги девушки с непривычки болят, а сердце молотом стучит в груди, бешено разгоняя застоявшуюся кровь по сосудам. Последний раз она занималась спортом в собственном тренажёрном зале под чутким руководством Уильяма. Тот никогда не уставал направлять её на путь здорового образа жизни. Беспокоился о её слабом теле и частых болезнях. Агата закусывает губу. Как давно это было? Воспоминания лавиной накрывают разум, застилая глаза картинами последнего месяца.
Блеск молнии выхватывает из темноты спиленный пень. Не сбавляя скорости, ребенок поворачивает в левую сторону.
— Эй! — Агата пытается остановиться, но он оказывается сильнее в несколько раз, продолжая тащить её за собой. — Мой дом в другой стороне!
— Ты сельёзно думаешь, что мы успеем до него добежать? Не смеши меня.
— В таком случае куда ты меня ведёшь?
Ответить ребёнок не успевает. Стоящее неподалёку сухое дерево пронзает полоса яркого света. Вспышка молнии ослепляет Агату. В то же мгновение в миллиметре от лица со свистом пролетает кусок дерева.
— Ложись!
Маленькое тельце сбивает Агату с ног. Обломки покорёженной древесины разлетаются в разные стороны. В ноздри ударяет запах гари. Пламя, рождённое молнией, тут же охватывает часть упавшего на дорогу дерева.
— Вот ведь гад. Хочет отлезать нам пути.
— Это просто случайность. Непредсказуемое явление природы, — выкарабкиваясь из-под ребенка, пыхтит Агата.
Тот лишь фыркает, смиряя её взглядом.
— Каждый житель Ливингстона знает, что молнии бьют только в Утёс Молний. Блигада геологов из столицы блала облазцы местной полоды. Сплоси у них, лаз мне не велишь.
Освещая темноту, пламя перебрасывается на не успевшие уйти на дно куски коры. Свинцовый небосвод предпринимает попытки остановить его, роняя первые капли на землю. Мелкая морось напоминает забывшим путникам о начинающемся дожде.
— Делать нечего. Пойдём вблод, — мрачно произносит ребенок, поднимаясь. Засунув руки в карманы, он что-то торопливо ищет. На доски высыпаются целые залежи сокровищ: разноцветные осколки стекла, пуговицы, кубики сахара, битые ракушки, даже кукольные тарелочки с чашками. Но в свете полыхающего огня Агата замечает кое-что более важное. Несколько кусков древесины, размером с ладонь девушки, торчат из спины ребёнка. Кровь, вытекающая из разбитого при падении носа, смешивается с той, что струится из распоротой от губы до уха щеки. Свитер в полоску нещадно порван, и то тут, то там виднеются оголенные куски кожи с ранениями.
— Послушай, как тебя…
— Тер-р-р-ри, — тужась выговорить букву, отзывается спаситель. Ему нет дело до беспокойного взгляда Агаты. — Тели О’Малли.
— У тебя кровотечение. Нужно чем-то перевязать рану.
На это Терри лишь заливается хриплым смехом, демонстрируя окровавленные кривые зубки. Его хохоту вторят раскаты грома.
— Пустяки! Я не лебёнок, чтобы плакать от маленьких полезов. Лучше лазомни конечности. Будем бежать очень быстло. Я слышу его шаги. Он лядом.
Из бездонного кармана на свет появляется потрёпанный ловец снов размером с голову. Как он туда поместился и что вообще происходит, Агата уже не старается понять. Хотя всё её внутреннее существо мечется в бешенстве, не имея возможности определить происхождение увиденных явлений. Учёная рациональность еще никогда не ставилась настолько под сомнение. Но именно в такой ситуации только и оставалось, что смириться с несущим течением судьбы.
Терри наматывает длинные ленты на руку, закрепляя диковинный ловец, подобно щиту. Маленькие камушки, прикрепленные к концам, тихо позвякивают, соприкасаясь друг с другом. Надежно завязав узелок, он походит к Агате. Взяв её за уже единственную руку, Терри соскребает немного крови с ладони.
— Последний штлих. Наклони голову.
— Зачем?
— Есть желание удоблить толф?
— Черт, это бессмысленно! — не выдержав, вскрикивает Агата. Голос звенит, как сталь, но лицо по-прежнему бесстрастно. Лишь глаза сверкают в негодовании. — Мы уже были бы на полпути к дому. Но нет. Давайте лучше потратим драгоценное время на пустую…
— Думаешь, мне самому плиятно сейчас стоять и мокнуть под дождём? Больно надо было тащиться на клай света вытаскивать всяких утопленниц из болота! Лаз такая умная, давай. Впелёд! Я погляжу, как далеко уйдешь. Без одной луки осталась, так, может, тебе и втолая не нужна?
Одна из досок неподалеку ломается. Дорожка едва справляется с весом. Что-то ползет по ним, оставляя за собой склизкий след болотной трясины и сфагнума. Не медля ни секунды, Терри размашистыми движениями наносит метки на свободные от ткани участки тела. Лоб, ключицы, ладонь левой и обрубок правой руки, внешняя сторона ступней. Затем, крепко схватив Агату за руку, спрыгивает с дорожки.
— Не отставай!
Топь нехотя расступается перед ними, даруя временную опору. Под ногами не прекращается хруст. Будто они бегут по высохшим лишайникам. При этом на ощупь дно словно выстлано мхом или травяной перегнившей подстилкой. Маленькие ноготки ребёнка до крови расцарапывают ладонь, но Агата не произносит ни звука. Все силы уходят на то, чтобы пробираться сквозь застоявшуюся воду, которая доходит до колен.
Сзади что-то с оглушительным плеском падает в воду. Обернувшись, Агата со страхом замечает, как в болотной жиже что-то отчётливо движется. Шлейф в виде чёрной субстанции остается на поверхности. Под ним тонут кочки с растительностью. Едва живые деревца на глазах истощаются. Тёмная жижа будто выжимает из них все соки, становясь всё агрессивнее, крупнее и быстрее. Мёрзлый порыв ветра доносит разноголосые слова, произнесённые в последний момент жизни их владельца:
— Помогите! Ради всех святых котов! Помогите же! Оно лезет в дом! Кусты шевелятся? Трава шевелится? На крюке не мясо! Оно пришло днём. Оно не боится света. Что с нами будет? Спасите! На помощь!
Членораздельная речь сменяется визгливым, будто у скрипок, тембром. Нечто берет надрывные ноты, воспроизвести которые не смогло бы ни одно живое существо. Чудовищная какофония обрывается, превращаясь в злорадное бульканье под толщей воды.
— Т-т-т-ерри, — запинаясь, роняет Агата.
— Знаю. Не останавливайся.
Агата невольно задерживает взгляд на торчащих из спины древесных кусках.