— Ну что за ребёнок. Воспитания столько же, сколько и чувства самосохранения.
Мужчина тяжело вздыхает, отцепляя назойливых котят со спины.
— Хотя бы ты скажи, что не пустишь всё на самотёк.
Последняя фраза адресована толстой вислоухой кошке, греющей пузо на разбитой лодке. Дёрнув ушками, она поворачивается к нему.
— Мы лишь воля Джедедии, да будет его правление вечным, сэр.
— И ты туда же, Шанель, — разочарованно протягивает мужчина. — Сначала он угробит Терри, а потом и тебя. Разве этот жалкий скоросмертный достоин внимания двух величайших потомков кошачьих нелюдей?
— А вы так ничего и не поняли, сэр. Не мудрено, что Терри любимый внук Первопроходца.
Махнув хвостом, кошка начинает тускнеть, будто кто-то решил выкачать из неё краску до бледноты. Через несколько секунд от четвероногой остаются только хитро поблёскивающие глаза, пугающе висящие в воздухе. Подмигнув насупившемуся Деливеренсу, они пропадают, оставляя его бессильно бормотать проклятия в одиночестве.
Глава 12
С высоты Утёса Молний можно заметить, как изгибающиеся домики придают городу пугающий силуэт черепа. Плотный массив хвойных корон Проклятого Леса ещё больше подчеркивает это. Круглая площадь — «белок». Накренённая часовая башня в центре — «зрачок». От него разбегается сеть широких улочек, выложенная брусчаткой — «радужка». Типичные английские домики расходятся в радиальном направлении от площади, а в правой части города медленно перетекают в обширные фермерские угодья. Заборы покосились, мёртвая земля пытается дать жизнь немногочисленному урожаю, а у большинства амбаров провалилась крыша. Это самые первые дома, их строили, когда Джедедия ещё был жив — «затылок». Острыми волнами раскинувшийся парк перемежается с треугольничками лугов. На каждом из них по пять точек. Одна из них— Клок-Холл, только какая? «Зубы». Крохотные кошачьи домики и покосившиеся рыбацкие хижины с затерявшимся среди них кафе — «челюсть». Задумывал ли Джедедия город таким, или под велением потусторонней воли, тот сам возжелал стать нестираемым напоминанием всепоглощающей Тьмы?
Левее города расползлись болотные пространства. Поднявшиеся испарения сконденсировали туман, как назло, не давая разглядеть домик и дорожки, по которым Агата бежала с Терри. «Терри…». Каждодневно, в одиночестве и тишине, она по нескольку раз прокручивала немеркнущие воспоминания. Они отупляли острый разум и подрывали волю, зарождая в душе неподвижный страх. Безответственность, с которой она раньше относилась к последствия своих деяниям, эгоизм к тем, кто её поддерживал, грубость, чёрствость сыграли плохую шутку. Впервые в жизни разум Агаты стал прогибаться под совершенно новым для неё чувством. Совестью.
Блуждающий взгляд натыкается на выступающую несуразность среди однообразных английских поместий. Нагромождённый башенками, пристройками и всяким хламом, дом будто пытается потягаться с часовой башней на Площади. Агата уверена — это дом Мор. Усталый вздох растворяется в солёном воздухе. Нужно торопиться. Вдруг опять налетит этот странный горячий поток. Но в этот раз не высушит за секунду одежду и волосы, а сожжёт дотла, оставив лишь пепел кружиться на ветру.
До набережной остаётся пара ступенек, когда из-за угла долетает звук отчаянной возни и сыплющихся проклятий. Лицо скрывает гора коробок. Каждый сделанный наугад шаг сопровождается бренчащим лязганьем металла.
— Доброго полудня.
— Хвост и лапы!
Накренившись, коробки пикируют к земле. Звенящий шум заполоняет уши.
— Святые укотники, спасите и приютите! Маленькая мисс, это вы?
— Да, — Агата торопливо ловит ценные свертки. — Помощь, я полагаю, вам пригодится?
— Не откажусь!
Усталое лицо Бэзила освещается радостью. Неуклюжая поддержка Агаты встречается миллионом благодарностей.
— Единственный грузовик, покусай его блохи, встал на ремонт, — кажется, Бэзилу хотелось добавить парочку-другую «лестных» слов в адрес сломанного автомобиля, но усилием воли он сдерживается. — Придётся тащить новые формы для выпечек своим ходом. И не куда бы, а на Площадь Пяти Столпов.
— Похоже, нам в одном направлении, — задумчиво тянет Агата.
Случись такая ситуация месяцем ранее, она бы предпочла прогулку в одиночестве. Сейчас же постоянно возвращающиеся к Терри мысли заполонили голову. С каждой минутой их паническое давление становится всё сильнее и сильнее. Агате требуется кто-то, способный выдернуть её, может и ненадолго, из-под гнета тревоги. Но сообщая о своём решении пойти вместе и помочь, она внезапно обнаруживает смесь страха и удивления на лице Бэзила.
— Вы… вы, — запинаясь произносит он. — Вы же не собирались идти по Уоловоротроуд в одиночку⁈
Разум с трудом переваривает труднопроизносимое слово. Взгляд недоумевающе скачет между шокированным лицом повара и пробивающейся между рыбацких хижин цветастой улицей. На ней стройные кирпичные особняки отгородились от морской вони буйством красочных клумб, горшков на резных балюстрадах и пёстрых орнаментов окон.
Ничего пугающего или настораживающего Агата не замечает. Сунув подмышку свёрнутую толстовку, она безразлично пожимает плечами. Её не столько тревожит выражение лица Бэзила, сколько длиннющее название улицы. Когда тебя чуть не сжирает то самое, а потом пытается придушить Птичья Тьма из видения, страх перестаёт пугать.
— Я отлично ориентируюсь в местности, Боб.
— Бэзил, мисс, — учтиво поправляют Агату. — Сомневаться в ваших способностях я не намерен, но вряд ли они вам помогут в Уоловоротроуд. Поверьте, вы даже представить не сможете, с чем свяжитесь!
— Тогда самое время узнать это.
Брови Бэзила сходятся на переносице. Паника охватывает его. Агата уверена, если бы не тяжесть коробок, он бы уже давно в ужасе размахивал руками, как мельница.
— Вы не понимаете. Эту дорогу никто никогда не запомнит. Пройди ты её хоть сто раз. Но в этом и заключается весь сокровенный смысл. Главное знать, куда поворачивать, где остановиться на полпути, а в какой момент устремиться галопом, опережая сами поезда.
— Бред какой-то то, —фыркает Агата.
— О, да-а-а. В этом городе чего не коснись — бред. Взять эти дома. Они настолько стары, что даже могут видеть сны. Представляете?
Агата вконец запутывается. Вместо тревожности в голове теперь на всю мощь гремит мотор готовящихся перегреться мозгов.
— Давайте разберёмся. Вы боитесь, что я заблужусь, поэтому хотите сопроводить. Верно? — горделивый кивок мужчины подтверждает догадку.— Что ж. Я не возражаю. Всё равно нам в одну сторону.
— Пур-р-релестно! — От энергичного прыжка Бэзила картонная гора опасно накреняется, но не падает. — Не могли бы взять меня за локоть, мисс? Благодарю. Постарайтесь его не отпускать до конца пути.
Неторопливым шагом они направляются вглубь кукольных домиков с красивыми на редкость палисадниками. Пестрые оттенки соцветий создают иллюзию пламени, объявшего стены домов и калитки. Пухлые кусты роз кренятся под тяжестью бутонов. Заслуга ли это кошачьих идолов, дремлющих среди буйства растительности? Резные из дерева, каменные или мраморные, расписанные неумелой рукой ребёнка или искусно детализированные, они зорко наблюдают за порядком на своих территориях. Этот город всецело принадлежит им. И каждый сантиметр старается напомнить об этом.
— Не хочется показаться невежливым, но куда вы направляетесь? Конечно, можно прийти куда-нибудь и совсем не зная, куда идти, и идя при этом как-то. Но что-то подсказывает мне, что ваша цель имеет более точные очертания.
— К дому мисс Мор, — кое-как разобравшись в сумбуре слов, сообщает Агата.
Услышав это, Бэзил буквально прыгает от радости, отчего тканевый свёрток с шаром чуть не выпадает у Агаты. Коробки с бренчащими формочками так и ходят ходуном, словно аккомпанируя задорному настроению хозяина.