— Как чувствовал, что вы подружитесь. Морга — прелестнейшая женщина. Столько энергии я ни у кого не видел. Того и глядишь, всю фабрику запитать сможет.
— Не спорю. Подвижность у неё-что надо. Никакого удержу.
— А руки какие! — Бэзил мечтательно прикрывает глаза. Воодушевление, с каким он рассказывал о подруге, навевает двоякие мысли. — Нет в мире такой же талантливой швеи, как она!
Бэзил обрывает речь, не досказав мысль. Его ангельские глаза с сочувствием оглядывают рваную футболку девушки с тёмным пятном застывшей крови на спине, грязные джинсы и взлохмаченную прическу. Агата напрягается, готовясь отразить град вопросов, однако Бэзил лишь произносит:
— Уверен, Морга не выпустит вас из дому, пока не заставит надеть что-нибудь получше.
Агата мысленно прибавляет пару очков симпатии к Бэзилу. Самое меньшее, что ей сейчас хочется, это рассказывать о своих приключения, лишний раз вспоминая о полученной инвалидности и причинах, сопутствующих ей. «Грань между невежеством и любопытством очень тонка. Жаль, что не все её понимают».
— Главное, проследите, чтобы она опять не переусердствовала с модным выбором. Вон над беднягой Эдвардом до сих пор посмеиваются. Блестящее трико с готическими мотивами и вампирской тематикой оказались не очень к лицу преподавателю биологии…
Не закончив с одной историей, Бэзил резво перескакивает на другую.
— Точно! Морга же говорила, что вы занимаетесь наукой. Только вот в какой области, я так и не запомнил. Ой, ладно, это не страшно. Вы у нас не первая. Двенадцать лет назад сюда приезжали геологи. Брали на анализ породу с Утёса Молний. Правда, так ничего толком и не раскопали. Тоже мне учёные! — пренебрежительно фыркнув, Бэзил вскидывает голову, притворяясь страшно оскорбленным. — Но вам, маленькая леди, я уверен, не составит труда проанализировать жалкий кусок камня.
— Я не занимаюсь изучением породообразования, Билл.
— Я Бэзил, мисс. Да, да, припомню. Морга говорила про опыты, связанные с котами… Всё ясно! Вы — ветеринар.
Агата решает не отвечать. Каждая мышца в её теле напряглась, готовая к удару из-за спины. Действительно, большая часть препаратов тестировалась на кошачьих породах. Именно из их мутировавшего генетического материала она смогла создать то, что в последствии так захотела уничтожить Валери. Об использовании кошачьих в экспериментах упоминалось вскользь в репортажах и статьях, которые Агата писала для научных журналов. Один лишь намёк на умерщвление ради результатов, считающихся невоплотимыми в реальности, мог обрушить на её, и так неказистую, репутацию громадный шквал критики. Откуда Мор могла узнать об этом? Агата не подозревала, что эта неуклюжая женщина знает гораздо больше, чем нужно. Теперь ей, как никогда, стоит держаться настороже и как можно скорее связаться с матерью. В Ливингстон Бэй вовсе не так безопасно, как она думала. Агата не знает, многим ли Мор успела рассказать о ней. Кто-то обязательно сложит недавние события в столице и её появление в Ливингстон Бэй. Тогда прятаться в Клок-Холле будет уже бесполезно.
Хотя… местные не столь умны. Агата вглядывается в светлые глаза Бэзила, которые источают добродушие, заметную нехватку мозгов и полную открытость. Такой человек никогда не сможет сделать две вещи: солгать и скрыть то, что чувствует. В груди воющей болью просыпается тоска. «Он так похож на Уильяма», — с грустью подмечает Агата. Печаль, радость, злость — она читала их с лица друга, как по книжке. Затаённая после ссоры обида не имела и шанса убежать от зорких глаз девушки. Ведь Уильям, как и Бэзил, совершенно не умел держать чувства на привязи.
* * *
— Бенедикт, мы точно не заблудились?
— Я не… А-А-А, — Бэзил в полголоса досчитывает до десяти. —…Глубокий вздох. Вот так. Повторите ваш вопрос, мисс?
Агата с трудом отрывает взгляд от красной ободранной колонки. Всю дорогу её память услужливо раскладывала в стопки увиденные переулки и дома. По расчётам Агаты, прошло не меньше получаса, а они до сих пор не пришли.
— Мы проходили эту красную колонку не меньше десяти минут назад, — Агата кивает в сторону подозрительно похожей вещи.
— Возможно. Они все здесь так похожи, — Бэзил совершенно не придаёт значения увиденному. — Архитектор, как и швея, у нас тоже один на весь город.
Через пару минут пугающие догадки подтверждаются. Они проходят по одному и тому же месту уже пятый раз. Похожие друг на друга дома, палисадники с буйной растительностью, громоздкие черепичные крыши, частокол печных труб. Подъем. Спуск. Поворот. Брусчатка сменяется землей с высохшими злаками, затем на плиты, резные камни, доски и всё по новой. Агату начинает подташнивать от душного приторного аромата, витающего повсюду. Замкнутое пространство угнетает, сужаясь с каждым шагом. Хотя ей казалось, что за время работы в четырёх стенах лаборатории она почти избавилась от клаустрофобии, мнимое чувство чего-то необратимо ползущего за спиной, становится почти физически ощутимым.
— Бессмыслица. Мы ходим кругами! — Агата пытается сохранять хотя бы внешнее спокойствие, но внутри всё горит и мечется.
— Бывали когда-нибудь в Австралии?
Крутой поворот темы сбивает тревожный поток мыслей.
— Я…Э-э-… Да. В Сиднее. На девятнадцатом съезде специалистов в области генной инженерии.
— Во столичные пошли. Ветеринаров по континентам возят. Наших бы кто из хлевов с коровами достал… — тихо отшучивается Бэзил, уже громче прибавляя: — тогда у нас есть все шансы попасть туда снова. Планировка этого места постоянно меняется и перестраивается, каждую секунду, проецируя свои клоны по всему миру и нигде одновременно. Единственное условие — нужно чётко представлять место, в которое собираешься отправиться.
— Всякое суждение первостепенно должно подкрепляться фактами. Если же доводы говорящего не проходят через отца достоверности — опыт, то они будут заведомо ложными, — нервно восклицает девушка. Рациональность и логика последнее время ужасно страдали, но откровенное противоречие на уровне элементарных законов физики просто не укладывалось у неё в голове.
— Не корите себя зря. Нет в мире человека, способного знать о закономерностях, происходящих внутри чёрной дыры. А мы в ней сейчас, собственно, и есть.
— Чего-о-о?
Агата рывком останавливается. Рука, цепляющаяся за локоть мужчины, соскальзывает. В тот же момент, брусчатая дорожка обрывается. Изогнувшись, она проваливается вниз, в непроглядную тьму. Сдавленное кряхтение, перемежающееся со вздохом, вырывается у Агаты. Трясущиеся ноги обхватывает ледяной ветер, дующий из развернувшийся гигантской дыры всего в сантиметрах от её кедов. Бездонный колодец, чьи настырные ветры нагло хватают за спутанные волосы, желая утянуть в бесконечно глубокую воронку.
Крошечными шажочками Агата отходит от края. Ужас пульсирует в голове, наслаиваясь на гулкие удары сердца. Ещё бы чуть-чуть… Сделай она случайно шаг вперед… Или накренись её тело над воронкой… Никто бы и никогда…
— Б…Б…Бэ-э-эзил…
Ответа не поступает. Агата поворачивает голову. Рядом никого нет. Глумливо затихшие дома укоризненно взирают на нарушительницу покоя. В образовавшейся тишине Агата осознает: за всё время блужданий по улицам им не встретилось ни одно живое существо. Ни птиц, ни, нареченных титулом Бога, котов, ни даже намека на лицо или человеческий силуэт за зашторенными окнами. Такое ощущение, словно все эти опустелые дома и улицы… мертвы.
Не нервничать. Ей нужно просто постараться вспомнить дорогу обратно. Долгую минуту Агата взглядом сканирует расходящиеся от колодца улицы. Все, как один, кукольные — с ухоженными садами садиками и начищенными до блеска окнами. «Нет, нет, нет». Мысли носятся в голове подобно пулям, а острые, словно бритвы, зубы страха принимаются обтачивать мятежный разум. У Агаты всегда была прекрасная топографическая память. Тогда почему любые попытки вспомнить, какой дорогой она сюда пришла, терпят крах? Напряженный разум пытается уловить ускользающие обрывки воспоминаний. Перед зажмуренными глазами пляшет цветной хаос.
— Бэзил!
Голос едва продирается сквозь тяжелый аромат благоухающих цветов. В горле сухо. Паника все сильнее охватывает разум. Агата падает на колени. Разгоряченный лоб склоняется к прохладной брусчатке. Рука судорожно мнёт скрученную толстовку.