В голове тут же вспыхнула вчерашняя сцена. Она уже и успела забыть, что назвалась племянницей мисс Мор. Успели ли слухи добраться до Бэзила? Он один из тех немногих, кто знает об её истинном происхождении. И даже успел это рассказать своим подругам с больными овцами. Что, если её ложь пойдёт наперекосяк, и она случайно подставит под удар Мор? Остается только надеяться, что вся напускная фальшь продержится до отбытия Агаты из этого города.
Ориентируясь по часовой башне, Агата уверенно выходит к центральной площади. Остроконечный шпиль буравит небеса, подобно маяку. Однако при приближении сооружение оказывается намного в более плачевном состоянии, чем представилось издалека. Из четырех ржавых циферблатов работает лишь два — вместо восточного зияет бездонный провал, а на южном остановились стрелки. Куда более интригующей оказывается сама площадь. Потрясённая увиденным, Агата останавливается, как вкопанная.
Всё, что она слышала о котопоклонении, здесь принимало наиболее яркие формы. Громоздившиеся по кругу бакалейные лавки, цветочные бутики с запотевшими стеклами, мастерские, торгашеские лотки с украшениями из ракушек, палатки с рыбой и мясом — все они имели в своём декоре кошачьи элементы: печные трубы—уши, окна, похожие на глаза, витражи с четвероногими, двери в форме силуэта кошек, изгороди с пляшущими котятками, скамейки, сколоченные из «хвостов». Теснившие друг к другу дома занимали собой всё свободное пространство по кругу, оставляя для улиц лишь узкие ручейки пространства. Наслоенные друг на друга, они навевали впечатление карнавального безумного идолопоклонничества.
Свободного места не хватало даже на весьма обширном пространстве площади. Если в обычных городах их заполняли голуби и воробьи, то здесь повсюду лежали мяукающие комки шерсти. Греющиеся на солнце орды котов, заставляя перешагивать через них торопящихся людей. От сфинксов до мейн-кунов, они образовывали пёстрый ковер. Даже спустя много лет местные продолжали преданно чтить данные Джедедией заветы. Возможно, люди успели позабыть, в чем их смысл и значение. Однако с упорством, способным пережить и смерть, и время, они не отказывались от своего прошлого, лишь больше и больше возводя его в абсолют.
«Город кошек. Единственное место, где королева не властна», — думает Агата. Уже минуту она пытается высмотреть на этом пёстром рынке салон связи, о котором ей рассказывал Деливеренс. Потянувший откуда—то аромат выпечки вмиг сбивает мысли. Урчание живота напоминает о том, что она уже очень давно ничего не ела. «Что ж, кажется, самое время навестить Бэзила. Только бы понять, куда идти».
Перешагивая через истинных хозяев Ливингстон Бэй, Агата неспешно оглядывает площадь. Нос её не подводит. Кафе совсем рядом. Поблуждав по площади, она выходит к манящему аромату, исходящему из глубин здания, больше напоминающего библиотеку, чем ресторан.
Звоночек над дверью слабо тренькает, оповещая о новом посетителе заснувшие тома и фолианты. Знакомый аромат страниц воодушевляющее действует на Агату. Непроизвольно улыбнувшись, она углубляется вдоль полок, кончиками пальцев дотрагиваясь до переплётов книг. Тесно стоящие на полках, книги стопками возвышаются на шкафах, полу, в углах, коробках и любых свободных местах. Им здесь совершенно не хватает места. Отчасти из—за столиков и стульев (конечно, выполненных в форме кошек).
Агата подходит к стойке с кассой. В практически пустом кафе только двое обедающих людей. Нет ни официантов, ни уборщиц. Как и самого кассира. На столе Агата находит несколько стопок потрёпанных книжек «меню». В самом низу оказывается пара экземпляров, наиболее переживших время и использование (если таковое вообще было, и кто-то забирался в самый конец стопки). Немного покопавшись в меню, Агата нажимает на звонок. Дребезжание монотонно разносится в пространстве. Особого эффекта оно не оказывает. Разве что посетители удивлённо поворачиваются в её сторону. Видимо, пользоваться звонками в данном кафе было не принято.
— Бэ-э-эзил, мне бы перекусить, — протяжно взывает Агата. Чуть погодя, она более игривым тоном добавляет: — у меня всего одна вечность, и я не хочу её потратить на голодное ожидание.
Будто только и ожидая этого, из дверей кухни показывается светлая голова.
— Маленькая мисс! — Вытирая руки о фартук, Бэзил спешит к ней. — Я смотрю, вы всё же решили навестить моё скромное кафе.
— А про кассира вы мне, как погляжу, соврали. Очередей нет. Как и его самого.
Пока Бэзил заливается смехом, Агата, украдкой поглядывая на гостей, со вздохом радости обнаруживает, что те потеряли к ней интерес.
— Это точно, — мужчина утирает слёзы. Видимо, его могла рассмешить любая, даже не самая удачная шутка. — Чего желаете отведать?
— Грудинка фазана в белом вине с грибами, думаю, идеально подойдёт. Тыквенное пюре с обжаренным беконом. Салат — на ваше усмотрение, но обязательно с капустой «айсберг». И экспрессо. Двойной. Без сахара. Я адски голодна.
— Минут двадцать, и всё будет готово, маленькая леди. Если что—то заинтересует из книг, обращайтесь во—о—он к той пожилой даме, — Бэзил указывает в отдалённый угол кафе. Там в тени книг действительно сидит мрачного вида старуха, тщательно сшивающая корешок потрёпанной книги.
Удовлетворённая ответом, Агата отлипает от стойки. Совет Бэзила приходится ей кстати. Среди всех этих пыльных фолиантов точно есть раритетные книги, датируемые сотней лет, а то и ранее. Их ценность не подвергается сомнению, как и знания, заключённые в них. Прикоснуться к древности или даже чему-то необъяснимому, пропитывающему весь город, будет отличным опытом. Тем более смиренно ждать заказа, ловя на себе настороженные взгляды, не лучшая затея. Агата могла бы и сама покопаться в грудах книг, но куда приятнее сразу получить верное направление. Если, конечно, она не вызовет подозрения.
— Доброго дня, мадам, — сдержанно здоровается Агата.
Старуха отвечает полным недовольства взглядом и снова возвращается к своему занятию.
— Нынешняя мяулодежь совсем от рук отбилась. Родители мяуанерам не учат, а те и рады. Все поурядочные леди, прежде чем загоуворить, обязаны делать реверанс, — добавляет она, видя непонимающий взгляд.
Изо всех сил стараясь не нагрубить, Агата делает нелепый жест. Разочарованно покачав головой, женщина всё же откладывает книгу в сторону.
— Чем могу быть полезна, мэум?
— Если вас не затруднит, подыщите мне нечто такое, что я смогу прочесть только здесь.
— Из дальних зеумель прибыли? Угоульные Крылья, так? — нацепив очки на нос, старуха оглядывает Агату с ног до головы. — Некромяукота вы у нас не найдёте. Сэр Ван дер Брум забрал его в личную библиотеку ещё мяуесяца два назад.
— Тогда… что-нибудь похожее на это.
Агата даже не пытается повторить мяукающее сочетание названной книги. Она едва разбирает то, что ей говорит пожилая леди. И хотя её речь остаётся всё такой же изящной и беглой, как у столичных граждан, нагромождение странных звуков отчасти затрудняет понимание.
Кряхтя, старуха поднимается с места. Она оказывается довольно низкорослой и с длинной, волочащейся по полу, косой.
— Проушу за мной.
В полной тишине они углубились в лабиринт книжных шкафов, петляя меж сваленных в груду книг. «А эта библиотека куда больше, чем кажется снаружи», — невольно подмечает Агата. И вправду, потолок поднимается всё выше, стеллажи удлиняются, а полок, занавешенных паутиной, становится всё больше. «В этом городе рушится всё, от логики до элементарных законов физики».
Женщина останавливается возле одной из пыльных полок и достаёт пухлый фолиант в потёртом переплёте. Рукавом смахнув слой пыли, она протягивает его Агате. Медная надпись гласит — «Дьяволов Родич».
— Это биоуграфия Джедедии Ван дер Брума, написанная оудним из его сыновей. Надеюсь, мне не нужно объяснять, кто это. Хоть чему—то же доулжны учить детей, — получив утверждающий кивок, старуха немного расслабляется. — Здесь, вы наудете то, что ищите. Если захоутите вернуться к стоуликам, сделайте два шауга назад и обернитесь проутив часовой стрелки. Всего хорошего, мэум.