— Отец… — воодушевленно начинает Агата. Но и эту ниточку надежды обрывает пробирающий своим холодом до костей голос матери.
— Не высовывается из дома ни при каких обстоятельствах. С его работой сейчас нужно сидеть тише воды, ниже травы. Хорошо хоть к нам не приставили спецагентов. Правда, стоит только выйти из дома, как оголтелые репортёры с их всевидящим оком начинают зажимать со всех сторон своими бестактными вопросами.
Напряжённая пауза повисает в воздухе. Слышно, как за стеной восторженно бубнит женский голос. Мирно гудит ток в проводах. А на противоположном конце трубки вырываются уставшие вздохи.
— Агата, они от нас не отстанут. Если мы здесь ещё имеем шансы вымолить прощение, то тебе, со всеми этими подпольными экспериментами, грозит настоящая опасность. Я обсудила это с Джеймсом, и мы решили, что тебе нужно…
— Нет.
Агата опускает взгляд на свою руку. Сколько крови она успела пролить. Какие монстры вышли по её воли. И кого она чуть не убила. Обратная сторона опытов предстала пред ней слишком неожиданно. Тот ужас, который она создавала, теперь сам поселился в её душе. Но даже с безмолвной тенью безумства, преследующей по пятам, Агата не намерена была отступать.
— В Сиднее есть люди, которые поддерживают меня. У них есть связи в научном мире.
— Все, кто когда-то сотрудничал или работал с тобой, находятся под следствием.
— Новосибирский университет!
— Студенты—поклонники, которые вели переписку? Отчислены.
— Профессор с Аляски. Этого— то уж мамонта биологических наук они не смогут…
— Он мёртв. Наглотался снотворного и заснул, положив голову во включенную газовую духовку.
— Тогда, тогда…
Агата хватает ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. До сегодняшнего дня она даже и не пыталась осмыслить, насколько мало союзников окружает её. Мысли рассыпаются, превращаясь в пепел. Любые попытки собрать их воедино лишь больше запутывают. В голове образуется клубок из бессвязных осколков, омываемый растущим потоком паники.
Миссис МакГрегори молчит. Она— человек железной воли и крепких нервов. С самого рождения дочери она никак не может разобраться, как правильно её воспитывать и как вести себя с ней. Мамы в телевизорах и книгах по воспитанию детей обычно подбадривают своё чадо, убеждая в переменах к лучшему. Но ведь это неправда! С каждым днём ситуация становится всё хуже и хуже.
— Если ты закончила буянить, то я продолжу.
Как всегда, миссис МакГрегори игнорирует страдания дочери, веря, что так она даёт ей пример волевой непоколебимости. Если бегать вокруг проблемы с криками, быстрее она от этого не решится.
— Валери что-то задумала. В этом я не сомневаюсь. Слишком уж долго она не показывается на публике. Поэтому, как я уже говорила, мы с отцом приняли ответственное решение.
Агата не отвечает. Спонтанно возникший гнев утих, сменившись мёрзлой коркой равнодушия. В чём смысл расплескивать эмоции, будто буря, если сделать ничего не можешь. Смирение перед неудачей всегда предзнаменует новый старт с белого листа. Ни одна сотня провалившихся опытов доказала: лучше вынести урок из сложившейся ситуации и принять её как закономерную часть процесса, чем сетовать на судьбу, ослепляясь жалостью к себе.
— Перед тем, как перекрыли пути отступления, мы успели собрать тебе посылку. Знакомый Джеймса скинул её на «кукурузнике» в лес, окружающий город. Не волнуйся, она не повредилась. Сплав металла не так-то просто погнуть. Я как раз собиралась воспользоваться одной из оставшихся лазеек и связаться с тобой, но ты меня опередила. Впрочем, этого следовало ожидать.
— Что в посылке? — Агата старается урезонить взбесившееся сознание, во всех красках рисующее лесных монстров.
— Деньги и новые документы.
Внутри всё сжалось. Окаменело. Побледневшая рука приросла к телефонной трубке, с силой сжимая её. Тело стало частью кресла. Даже малейшее шевеление мускулов прекратилось, потеряв жизненную силу. Бессердечная статуя, забывшая, как дышать, замерла, поражённая в битве за сотни километров от неё.
— Нужный человек будет ждать тебя завтра утром возле выезда из Ливингстон Бэя в течении четверти часа. Оставаться в этом городе на более долгий срок опасно. Тебя ищут. Никто не сможет спасти тебя или прийти на помощь, как раньше. Я очень рада, что ты смогла выйти на связь со мной, но впредь больше не пренебрегай своей безопасностью.
— Координаты, — бесцветным голосом произносит Агата.
Со столика с заготовленной стопкой бумаги Агата достает один. Затем выбирает наименее маркую ручку из стаканчика. Движения медленные. Вязкие. Потная ладонь дрожит, записывая под диктовку необходимую информацию. И без того мелкий корявый почерк превращается в неразборчивые каракули. Иной раз на писанину падает солёная капля. От её разводов буквы смешиваются в кляксу. Жалкую. Неказистую. Отражающую её саму.
И снова она бежит. Жёсткая рука матери отводит основной удар на себя, выигрывая время. Нет. Она не должна шмыгать носом и утирать рукавом слёзы. Это отступление — лишь часть плана. Они всё ещё могут дать отпор. И, будучи одним воином в поле, она не упадёт духом. Короткая передышка пойдет на пользу. Агата продумает план и вывернет инцидент в нужном для неё свете. Да. Всё будет именно так.
Поникший голос и сдавленные всхлипы не проходят мимо матери. Она чувствует, как к одеревеневшему сердцу прорываются забытые чувства. Печаль. Тоска. Боль. Их возвращение оживляет отмершую душу. Эмоции, от которых она отказывалась много лет подряд. Может быть, сегодня пришёл день, чтобы открыть их заново? Недостающий кусочек пазла в их отношениях с дочерью. То, чего от неё девочка ждала всю жизнь.
— Дочь, то, что произошло… ты никак не могла…
— Не надо меня оправдывать, — Агата хочет повесить трубку, но не может. Все силы уходят на сдерживание рвущегося истеричного плача. — Я знала, на что шла. Лучше расскажи мне, как чувствует себя Уильям.
— Да. Ты права, — только—только зародившиеся чувства выкорчеваны из мёртвой грядки холодного нрава. Никчёмные сорняки. И почему она решила, что это хорошая идея? Дала слабину прямо перед дочерью! Ужасный пример родителя и не менее бесполезное чувство. Сопереживание — лишь пустая трата слов. Миссис МакГрегори всегда это знала. — Уильям сейчас…
— Хватай вора!
Агата инстинктивно поворачивается на крик, проникший даже сквозь толщу двери. За окном её глаза выцепляют группу агрессивно настроенных детей. «Там случайно не…». Агата прищуривается, стараясь разглядеть каждую фигуру. Нет. Ей не показалось.
— Дочь, всё хорошо?
Зажмурившись, Агата за секунду взвешивает все «за» и «против». Ей не терпелось расспросить мать о многих вещах. Сотни деталей ускользали от её взора. Нарисованная грубыми мазками картина нынешнего положения никак не укладывалась в голове. Оставшееся время как раз позволяло исправить эти недочёты.
— Скорее! Как там Уилл? Мне нужно бежать.
Может, в столице она и проиграла бой, бросив на растерзание Рошель родителей и собственные творения. Но в Ливингстон Бэй ещё остались люди, за которых стоит вести борьбу, не отмалчиваясь в стороне.
— Он… в порядке.
— Прекрасно, — выпаливает Агата, спешно засовывая клочок с записями в карман. — Передавай ему мои самые искренние пожелания о выздоровлении. И ни за что, слышишь, ни за что не бросай наше дело. Мы справимся, — взгляд снова приковывается к кучке детей на площади. — Даже если против нас будет весь мир.
Протолкнувшись через скопившуюся очередь у телефонной кассы, Агата успевает бросить прощальные слова Бернадетт и ураганом вылетает из здания. На Центральной Площади к этому времени заметно поубавилось людей. То ли испугавшиеся суматошной перепалки, то ли из-за нежелания вмешиваться в чужие дела, они предоставили детям полную свободу в разборках. Агату это не удивило. Бездействие тех, кто ответственен за справедливость и порядок, ей приходилось наблюдать не раз.
— Прекратить безобразие!
Ворвавшись в сердце толпы, Агата грубо расталкивает местных ребят, не забывая по возможности раздавать подзатыльники. Толпа разделяется на две части. Первая — озлобившиеся мальчишки и девчонки с камнями и палками в руках. Вторая — Агата, закрывающая собственным телом Терри. Тот не перестаёт скулить, прижимая ладони к кровоточащему лицу.