— Пошёл вон! Уходи! — не зная, как обращаться с подобными животными, Агата перебирает известные ей команды. — Фу! Брысь!
Плотно вцепившиеся шипами, кусты не торопятся выпускать пленницу. Чем сильнее Агата дёргается, тем крепче сворачиваются вокруг неё ожившие ветви. Продолжая отчаянно сопротивляться, она вновь устремляет взгляд на друга. Лёгкие судорожно вбирают воздух. Тело деревенеет. Поражённый разум не верит увиденному.
Пасть безобидных овечек вооружена рядом столь громадных зубов, что позавидовала бы даже Мор. Маленькие глазки светятся, словно звёздочки в темноте. Побуревшие разводы крови вокруг их пастей вгоняют сердце в бешеный ритм. Спрятаться. Сжаться. Не попадаться больше им на глаза.
Длинные пальцы загребают рукава кардигана. Обернув его вокруг ладони, Агата с новой силой хватается за ненавистные ветви. За ними в бой вступают ноги. Свежие раны саднит. По утомленным мышцам растекается тупая боль. Прорываться сквозь живую ограду становится труднее и труднее. Не прекращая сокрушать кусты яростным напором, Агата старается уследить взглядом за животными. Вожак с бараньей мордой нагибает голову, поддевая тело Терри рогами. Двойка овец помогает ему своими мордами. Их совместными усилиями трофей размещается на голове главаря, в центре рогового гнезда.
— Нет, нет, нет. Стойте!
Похоже, вожаку стада нет дела до протестующих кустов. Развернувшись, он отправляется назад. Ветви крепче сжимаются, впиваясь остриями в тело. Острая боль обжигает. Несколько овец отделяются от общей массы. Уверенно семеня, они направляются к сопротивляющейся Агате.
Бараноподобное животное с добычей сливается с темнотой. Дыхание у Агаты перехватывает. «Терри». Они были вместе недолго. Но даже этого оказалось достаточно. Два одиночества столкнулись друг с другом, блуждая в темноте. Один смотрел на другого, видя в его отражении самого себя. Достаточно ли этого, чтобы вступить в неравный бой? Агата уже бросила умирать друга, которого знала больше четырёх лет. Убежала, поджав хвост, как только опасность нависла над головой. И вот ситуация повторяется вновь.
Веки Терри приоткрываются. Желтая радужка глаз — будто полная луна в небе. Их свет очерчивает лицо с застывшей коркой крови. Маленькая ручка приподнимается. Грудная клетка набирает воздух. Приоткрытый рот хочет что—то сказать, но не успевает. Тьма поглощает крупицы пробудившегося сознания, забирая его в беспросветный сон.
— Больше никаких смертей.
Чёрная сеть заразы растекается по ладоням. Обёртка из гнилостной кожи охватывает их подобно перчатке. Отрава забирается глубоко под кожу. Кости дробятся в крошку, чтобы собраться по—новому. Перестроиться под изменившиеся правила. Длинные массивные ногти рассекают воздух, обрубая дикие ветки шиповника. Из пузырящейся плоти растекается мерзостная слизь. Капли, попавшие на растение, оставляют выжженные следы. Перепуганный кустарник расступается, защищая налившиеся кровью ягоды.
Боевой клич оглашает притихшие земли. Агата бросается в образовавшийся проход. Шипы, забурившиеся глубоко под кожу, вырываются вместе с кусками её плоти. Ветки жадно сгребают добычу. Лоскуты ткани. Брошенный в порыве вязаный кардиган. И частички плоти с капающей кровью. Боль от ранений лишь сильнее разжигает ярость. Ослабевшие ноги подгибаются. Зато когтистые руки с пульсирующими чёрными венами готовы драться до последнего.
— Прочь с дороги, — Агата не узнаёт собственного голоса. Преисполненный ненависти. Чужой. — Иначе… — спина выпрямляется. Ладони подрагивают в нетерпении. Если придётся, она даст бой. Ущерб хозяйскому скоту самое малое, что сейчас её волнует.
Чувствуя исходящую от девушки угрозу, овцы останавливаются. В их отупленных злобой глазах сквозит интерес. Зубы щёлкают, издавая металлический звук. Головы склоняются набок. Маленькие глазки с задором оглядывают фигуру Агаты. Она чувствует, какой именно вопрос вертится в этих пустых головёшках.
— Там мой друг. Я его не оставлю.
Долгую секунду ничего не происходит. Пока одна из овец не поворачивает голову в сторону белёсой массы. Из её глотки вырывается скребущее уши писклявое блеянье. Бледношёрстая свита нехотя повинуется, уступая дорогу Агате. Под напряжёнными взглядами она делает несколько маленьких шажков. «Не похоже, что они позвали подмогу. Стадо остановилась. Ждут меня?» Кулаки нервно сжимаются. Настороженно всматриваясь в белеющие спины, Агата решает прибавить шагу.
Растущее беспокойство вытесняет мысли о ноющих ранах. Покачивающая студенистая масса в дальнем правом углу загона растекается белым пятном перед глазами. Поморгав, Агата пытается сфокусировать зрение. В голове гудит. Лишь одна мысль руководит разумом, побуждая не сбавлять шага. Кудрявые тушки, расходятся, формируя узкую дорожку. Белые луны посреди черного бескрайнего моря следят за каждым дёрганым движением Агаты. Лишь ненадолго утонув в их глазах, она замечает частицы осознанности и понимания. Такие же, как и у котов, воронов и самих людей. В Ливингстон Бэй у всякого существа есть разум — подсказывает чутьё.
Достигнув центра, она останавливается. Подрагивающие от нетерпения руки жаждут вспороть кому-нибудь брюхо. Агата вытягивает шею. Раны жгутся, болью затмевая картинку перед глазами.
— Верните мне Терри. У него травма головы. Нужна мет…медит… медэтын, — Язык заплетается. Комок вязкой гадости подступает к горлу. Агата сплёвывает его. По траве растекается гнилостное пятно, выжигающее растения до самых корней. Однако помутненный рассудок это мало беспокоит — ме—ди—цин—ска—я помощь.
Вожак открывает рот, намереваясь дать ответ. Его прерывают крики несчастных овечек. Тех, что стояли ближе всего к ограде. Агата поворачивается на звук. Глазам предстает невиданное зрелище. Животных словно подняло в воздух нечто чёрное и смолянистое. Острые копыта болтаются. Зубастые рты безрезультатно стараются укусить. Зрачки мечутся. Их участь предсказана. Подкинутые в воздух, они скрываются в пасти, обрастающей очертаниями лохматой тени. Чудовищное отродье волчьего рода. Массивное. Ввергающее в ужас. Залитые багрянцем глаза — два огня на угольно—чёрной мохнатой шкуре. Из оскалившейся пасти торчит белая шерсть, медленно окрашивающаяся в красный. Мощная челюсть пережёвывает остатки. Взгляд мечется в поисках новой лёгкой жертвы. Безжалостный. Голодный.
Часть опешившего стада пускается наутёк. Агата заворожённо наблюдает за монстром. Страх не в силах подавить врождённое любопытство. Шерстяные клубки проносятся мимо. Толкают своими мясными боками. Мотнув рогами, вожак стада мягко сбрасывает тело ребёнка на заботливо подставленные спины овец. Затем склоняет голову. Грязь вылетает из—под копыт. Стремительный бег. Удар. Смертоносной стрелой он врезается в бок врага.
Рваную ткань платья хватает мощная челюсть и дёргает на себя. Одна из овец тянет за собой Агату. «Где хозяева? Неужели они ничего не слышат?» — быстро соображает она. Дом с приветливым тёплым светом окон поглядывает на неё вдали. Разгорячённые шестерёнки мозга выбрасывают в мусорную корзину чертежи стратегий. Вожак, даже с увесистым венцом разномастных рогов, не сможет долго противостоять чревоугодной громадине. Бежать за подмогой? Бессмысленно. Волк разделается со всеми ними, не успеют они добраться до крыльца.
Агата склоняется над мордашкой Терри. Раскосые ушки дёргаются. Белки глаз мечутся. Дыхание частое. Остатки овечьей свиты вот—вот дадут дёру, вместе с ценным грузом на ней.
— Инстинкты не подводят тебя, Терри. Рядом опасность. Только держись. Я…я…мне придётся… Да что же такое творится!
Ноги подкашиваются. Тело трясёт от озноба. Поражённые заразой руки перебирают складки платья. Страх? Отчаянье? Нет. Безумство. Бездумное безумство. Вот что это. Повернувшись к отупленным страхом овцам, она произносит:
— Уведите всех в безопасное место. И разбудите наконец—то этих глухих тетерь в доме.