— Без тебя будет скучно… — тихо отзывается Терри. Он старается держаться изо всех сил.
— Ты очень сильный. Бросился спасать меня в море, а потом искал по всему городу. Я горжусь тобой.
— И тебе спасибо… Что вступилась за меня.
Агата грустно улыбается. Высвободив руки, она прижимает сопящий комок к себе.
— Дождись меня, это всё, о чём я могу просить.
— Значит… мы и вплавду площаемся?
— Да.
Терри обнимает девушку в ответ.
— Только поплобуй умелеть… не площу…
Терри заглушает сдавленное рыдание, утыкаясь мокрым лицом в груди Агаты. В тишине слышно, как тикают настенные часы с кукушкой. Из кухни донося негромкие голоса хозяек, гремит посуда. Агата поднимает взгляд к окну. За ним кружатся хлопья снега. Ливингстон Бэй всё равно, что на дворе август. Небеса щедро осыпают землю белым пушком, старательно заметая кровавые следы на пастбище. Что её ждёт в новой жизни? Куда она отправится и под чьей личиной? Без чёткого плана. Без поддержки. Что станет с лабораторией? С родителями? Выдержит ли все эти испытания её разум или окончательно растрескается, обращаясь в хаос безумия? Кара за то, что она посмела замахнуться на убийство самой смерти, наконец—то нашла её.
Крохотные вопросы, будто снежинки, оседают в голове, слипаясь в один большой ком страха перед неизведанным. Выхода у неё всё равно нет. Плач прекратился. Утомленный Терри задремал на её руках. Агата укладывает его обратно в кровать, нежно накрывая пледом. Подрагивающая рука проводит по замотанному бинтом лбу.
— До встречи, Терри О’Малли.
В коридорах горит свет. На стенах развешаны фотографии хозяек рядом с их стадом. Сплетённые оленьи рога, перекосившиеся чучела волчьих морд и других зверей, укоризненно провожают взглядом Агату. Голоса становятся громче. В воздух просачивается аромат мяса и готовящихся овощей. Дубовые полы сменяются плиткой. Едва волоча ноги, Агата усаживается за кухонный стол.
— Терри спит, — констатирует она.
— Пур-р-рекрасно! Рен, греми потише. Разбудишь ребёнка.
— Кто бы говоурил, Клод.
Когда Агата в первый раз увидела прибежавших на шум хозяек, то подумала, что у неё раздваивается перед глазами. Увидев её шок, Реннет и Коллет смеялись до самого дома, сравнивая расширившиеся от удивления глаза Агаты с глазами полярной совы. Она не раз слышала о подобных случаях, но вживую никогда не видела подобного. Сросшиеся сёстры являли собой единый организм о двух головах, с широкой грудной клеткой и общей на двоих парой рук и ног. Учёный сказал бы, что подобная мутация типична для столь отдалённой глуши, где родственные браки вошли в норму. Обычный человек ужаснулся бы. Но Агата лишь восхищённо произнесла: «Моя муза». Она всю жизнь исследовала различные мутации, потому вид улыбающихся сестёр её совершенно не отталкивал. Какой дурак будет открещиваться от причудливой фантазии природы? Неспецифичная красота, подобная той, что она создавала своими руками в лаборатории. Прекрасная в своей уникальности и отличии от нормы.
— Ещё раз извините за столь поздний и не совсем вежливый визит.
— Пустяки, — Рен отмахивается ножом, продолжая шинковать овощи на суп.
— Ты защитила наш скот, поудружка, — вторит ей Клод, перемешивающая сахар в чае.
Одинаково подстриженные под горшок прически. Одни на двоих коротенький кардиган с криво вышитыми сердечками, комбинезон и фартук. Сестёр легко спутать, если не цвет глаз. Карий правый, голубой левый — Реннет. Карий левый и голубой правый — Коллет.
— Я боялась, что и вы нападёте на Терри. Этот проказник успел натворить немало бед.
Горячая кружка греет ладони. Притрагиваться к напитку она не спешит. Агата не любит чай, но в доме сестёр совсем нет кофе.
— Если ты выбирала на мяугад к кому вломиться, то не проугадала.
— Мы одни из немноугих в Ливингстон Бэй, кто принимает отпрыска О’Малли в качестве наследника титула Ван дер Брумяув.
— Терри связал нам этот чудесный кардиган! Прауда, пур-р-релесть?
Закончив с приготовлениями, сестры расставляют еду на столе, а сами садятся в широкое кресло, сшитое из двух частей: правая его часть коричневая, а левая голубая.
— Если бы ты заявилась сюда без него, наши оувцы знатно бы пооубедали.
Реннет смеётся, довольная шуткой. Коллет, в свою очередь, более спокойно добавляет:
— Они не жаулуют незнакомцев, осоубенно чужаков.
— Лишь четверо со всегоу мира удосужились их преклонения. И троуе из них не были людьми.
Агата смотрит на плавающие кусочки мяты в кружке. В голове крутится оживший маховик мыслей. Мотающиеся мысли строят догадки. Подозрения. Встряхнув головой, Агата будто отмахивается от лезущих в голову предположений. У неё нет на это времени. Очень скоро она покинет Ливингстон Бэй. Это единственное, что имеет значение.
— Рен—Клод, у вас есть ещё ружья? Я могу одолжить одно?
— Зачем тебе?
— Хочу наведаться в Проклятый Лес.
Консервная банка с лососем, которую вскрывали сёстры, чуть не выпадает из рук. По дому разлетается аромат рыбы и лимона.
— Исключено! — хором отвечают они.
— Очемяуела совсем? — прибавляет Рен.
— Я всё равно пойду туда. Мне необходимо забрать одну вещь. От вас зависит, будет ли при мне хотя бы базовое вооружение или только голые руки.
На последних словах Агата невольно осматривает ладони. Если сёстры откажут, сможет ли она постоять за себя снова? Или последние капли испытательного препарата истратились? Рен—Клод не отвечают. Задумчиво пережёвывая рыбу, они периодически переглядываются, то кивая, то мотая головой. Снег за окном принимает форму метели. Злостные завывание сотрясают окна, стараясь прорвать плотную кирпичную кладку и похоронить жизнерадостный очаг. И без того представляющийся трудным путь всё больше обрастает новыми препятствиями. Остаётся надеяться, что пурга вскоре уляжется.
— Мы всё обсудили.
— Как… вы же всё это время молчали! — недоумевает Агата. Она опять так закопошилась в своих мыслях, что ничего не услышала?
— Хоть у нас две голоувы, но перегоувариваться мысленно нам поуд силу.
— Подкрепись, как следует, мы схоудим в амбар за вещами.
— Спасибо, Рен—Клод.
— Ты заступилась за нашего покровителя. Отказать тебе былоу бы ещё боульшем невежеством, чем твоё веролоумное проникновение на чаустую территорию.
Через десять минут кухонный пол заполонили верёвки, рюкзаки, ружья странноватые светящиеся руны и крошечные чемоданчики аптечек. Еду со стола убрали. Вместо неё расстелили карту Ливингстон Бэй. Сверяясь с записанными координатами, Агата прикидывает примерную область, в которой может находиться сброшенная посылка. К ужасу сестёр, выделенная часть охватывает не только Проклятый Лес, но и семейное гнездо Ван Дер Брумов.
— Толулько этого не хватамяую… — расстроено протягивает Клод.
— Дом Джедедии. Класс, — мрачно кивает Рен.
— Я бы не стала опасаться Деливеренса. Этот перечник только и может, что кричать до потери голоса о собственном величии.
Угрюмый взгляд быстро осаждает запал Агаты.
— Ты знаешь, кто нам сказал твоё имя?
Ответить ей не дают.
— Джедедия. Он всё видит и слышит. Это егоу земля. И его дом.
— Но, Джедедия давно мёртв…
Презрительный смешок срывается с губ сестёр.
— Он не моужет умереть. По крайне мере не так, как люди.
— Джедедия был и останется единственным хоузяином этого дома.
— Так в чём проблема? Вы не хотите показывать мне дорогу?
Девушки переглядываются. Реннет принимается трепать скатерть, а Коллет жевать губу. После долго молчания они заговаривают.
— Мы не особо любим говоурить об этом чудовище, несколуько веков осквернявшем землю.
— Терри другой, — подхватывает сестру Клод. — Если бы этот выскоучка Дейл, чтоб его собаки драли, не узурпировал место, он бы стал отличным новым мяуэром.
Агата решает заступиться за старика, оперируя реальным фактом.