Договорившись вместе предпринять все, что будет в их силах, чтобы спасти Чарльза от полного безумия, мистер Вард и доктор Виллет стали по крупицам собирать сведения, которые могли бы хоть что-нибудь добавить к тому, что им было уже известно. Прежде всего они обратились к слухам, ходившим в Потаксете. Выяснить это было нетрудно, поскольку оба имели немало друзей в округе. С доктором Виллетом люди говорили откровеннее, чем с отцом Чарльза, и из услышанного он сделал вывод, что в последнее время Чарльз вел действительно странную жизнь. Досужие языки приписывали обитателям коттеджа причастность к вампиризму, свирепствовавшему прошлым летом; а грузовики, подъезжавшие к дому молодого Варда в глухие часы ночи, давали пищу самым мрачным предположениям. Местные торговцы рассказывали о подозрительных заказах Варда, поступавших к ним через угрюмого мулата, и главным образом о неимоверном количестве мяса и свежей крови, которую доставляли мясники с ближайшей бойни. Поскольку в доме жили лишь три человека, эти заказы представлялись поистине абсурдными.
Кроме того, люди рассказывали о голосах, раздававшихся из-под земли. Проверить эти слухи было значительно труднее, но для них имелись вполне реальные основания. Когда слышались эти звуки, окна дома были темны, а это значило, что источник их в каком-то подвале. Все были убеждены, что под домом находится разветвленная сеть глубоких подземных ходов. Припомнив старинные легенды о катакомбах, вырытых Джозефом Карвеном, и не сомневаясь в том, что Чарльз выбрал этот коттедж именно потому, что он расположен на месте той зловещей фермы, Виллет и мистер Вард не оставили эти слухи без внимания. Они несколько раз безуспешно старались отыскать на крутом речном берегу потайную дверь, о которой упоминал старый манускрипт. В том, что касалось обитателей дома, общественное мнение было единодушно: мулат внушал всем отвращение, бородатого доктора Аллена в черных очках боялись, а к бледному молодому ученому испытывали инстинктивную неприязнь. В последние недели две Вард очень сильно изменился: он оставил попытки казаться любезным и общительным в тех немногих случаях, когда выходил из дома, и разговаривал лишь хриплым, внушающим непонятный страх шепотом.
Таковы были подробности, собранные мистером Вардом и доктором Виллетом, и они долго их обсуждали, в меру своих сил пытаясь применить индуктивный и дедуктивный методы, сопоставляя все известные факты жизни Чарльза за последнее время — в том числе его отчаянное письмо, которое доктор наконец решил показать отцу, — со скудными документальными данными, касающимися покойного Джозефа Карвена. Они многое бы дали за то, чтобы хоть мельком заглянуть в найденные Чарльзом бумаги, ибо не сомневались, что истоки безумия юноши связаны с тем, что он узнал о старом колдуне и его деяниях.
Вскоре эта странная история приняла иной оборот, но в том нет заслуги мистера Варда или доктора Виллета, которые бездействовали, столкнувшись с чем-то не поддававшимся объяснению. Чарльз писал родителям все реже. Наступило начало месяца, когда он обычно улаживал свои финансовые дела, и клерки некоторых банков в недоумении пожимали плечами и советовались друг с другом по телефону. Представители банков, знавшие Чарльза Варда в лицо, посетили его коттедж в Потаксете и постарались выяснить, почему все чеки, которые он подписывал в последнее время, представляют собой грубую подделку. Они остались недовольны объяснениями, произнесенными хриплым шепотом. Молодой Вард уверял их, что нервное расстройство так повлияло на правую руку, что ему трудно писать. Он даже вынужден печатать на машинке все свои письма.
Однако банковских инспекторов поразило не столько это обстоятельство, в котором не было ничего необычного или подозрительного, и даже не ходившие в Потаксете разговоры, отголоски которых долетели и до них. Главным образом их смутила бессвязная речь молодого человека, свидетельствующая о полной потере памяти во всем, что касалось финансовых вопросов и расчетов, которые пару месяцев назад не представляли для него никаких затруднений. На первый взгляд он говорил вполне связно и разумно, но проявлял полное невежество в важнейших вещах, которое тщетно пытался скрыть. И хотя никто из этих людей не был особенно близок с молодым Вардом, они поневоле замечали перемену в его поведении и речи. Они слышали, что Чарльз Вард — любитель и знаток старины, но ни один самый заядлый поклонник всего старинного не пользуется в обыденной жизни устаревшими выражениями и жестами. Все это, вместе взятое, — сиплый голос, трясущиеся, словно пораженные параличом руки, провалы в памяти, затрудненная речь и странные манеры — казалось проявлением тяжкой болезни, которая давала пищу для новых слухов, вскоре широко распространившихся. Покидая своего клиента, инспекторы решили, что им совершенно необходимо переговорить с Вардом-старшим.